Галерея женщин

– Я вот сочинил стихи о жене и принес вам, вы же писатель. Может, скажете, что о них думаете. Это те самые, что я ей в гроб положил, ну только с тех пор я еще кое-что добавил. Хочу их в «Баннер» послать, в бикслейскую газету.

«Вот оно что, – подумал я. – Те самые стихи, что я видел в руке покойницы!» Мои хозяева уже рассказывали мне, что Уиддл написал несколько чувствительных строк на смерть жены, и обещали при первом удобном случае попросить у него эти стихи для меня. А теперь он сам их принес!

С трудом скрывая любопытство, я почтительно спросил:

– Напечатать их думаете? – И протянул руку. – Можно взглянуть?

– Пожалуйста. Только, может, лучше я сам прочту? Почерк у меня не того, разобрать трудно. Ну а я-то прочитаю.

– Отлично, но сперва давайте поговорим. Вы говорите, это стихотворение посвящено вашей жене. Вы его сами написали?

– А как же. Вчера весь вечер сидел и позавчера. Всего, пожалуй, дня три потратил. Начал-то я еще, когда она только умерла. И в гроб ей положил самое начало.

– Понимаю. Ну что ж, это очень трогательно и очень похвально с вашей стороны. Значит, в «Баннер» хотите их послать?

– Да, сэр. Там их напечатают.

– Но почему вы знаете, что их напечатают? Вы уже им показывали?

– А они всегда печатают такие стихи, – неторопливо пояснил он. – Платишь десять центов за строчку, и тебе их печатают. У нас все так делают, если кто близкий умрет – жена или муж.

– Ах вот что! – Меня наконец осенило. – Здесь такой обычай, и вы не хотите им пренебрегать.

– Ну конечно, сэр, лишь бы только не слишком дорого.

– Что ж, читайте. – Я приготовился внимательно слушать. Косой луч скользнул по Уиддлу, по бумаге. Уиддл аккуратно разгладил ее и принялся читать:

Моя любимая жена, ты умерла
И счастье наше с собою унесла.
Нет ласки и любви, заботы ежечасной.
Ищу тебя повсюду, но напрасно!

Ты делала столько добрых дел,

Их нет – и я осиротел!
Ищу тебя повсюду, только тщетно.
И слезы падают, как ливень беспросветный.

Не слышу больше шагов твоих в дому,

Тебя рядом уж нет, – мне грустно одному…
Но пусть я одинок, Отец наш всемогущий
Тебя заботливо укрыл в небесной куще!

Я радуюсь, что ты блаженство обрела,

И мне лишь одному утрата тяжела…
«Не плачь, мой милый муж, не сетуй в укоризне…»
Я с неба вижу тебя, каким ты был при жизни.

Я вижу, ты скорбишь, от горя изнемог,

О если б ты со мной вкусить блаженство мог!
Ты был таким добрым, заботливым и честным
И столько претерпел от людей – все Господу известно!
Не забывал никогда ты долга своего
И помогал жене – так не бойся же ничего.

Мужайся, дорогой, не страшись осужденья,

И пусть тебя не тревожит ни страх, ни сомненье.
Быть может, милый муж, осудит свет тебя,
Но твою доброту поймет Господь, любя.

Ты воздаянья не знал в труде безвестном,

Но все должны признать, что ты был добрым и честным.
Пусть злые люди тебя чернят,
Ты отврати от них свой слух и взгляд.
Ведь я, твоя жена, на небе помню ежечасно,
Что ты дал мне любовь, ласку, заботу и счастье,
И если Всеблагой соединит нас вновь,
Мы вкусим вновь с тобой и счастье и любовь, —

Моя любимая жена, ты умерла И счастье наше с собою унесла. Нет ласки и любви, заботы ежечасной. Ищу тебя повсюду, но напрасно!

Ты делала столько добрых дел, Их нет – и я осиротел! Ищу тебя повсюду, только тщетно. И слезы падают, как ливень беспросветный.

Не слышу больше шагов твоих в дому, Тебя рядом уж нет, – мне грустно одному… Но пусть я одинок, Отец наш всемогущий Тебя заботливо укрыл в небесной куще!

Я радуюсь, что ты блаженство обрела, И мне лишь одному утрата тяжела… «Не плачь, мой милый муж, не сетуй в укоризне…» Я с неба вижу тебя, каким ты был при жизни.