Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра

– Павел Андреевич, – заговорил Новосад, – скажите, пожалуйста, а почему вы не выбрали объяснение, что ваше молчание там, в Бродах, было, например, вызвано осторожностью: вы подозревали возможную провокацию со стороны этих подозрительных попутчиков. Потом, вы ведь могли настаивать, что задремали и были не в состоянии уследить за всеми этими антигосударственными речами?

– Почему не выбрал это объяснение? – на секунду задумался Белинский. – Наверное, оттого, Стасик, что нравственный выбор в конечном счете является самым прагматичным.

– Ты уверен? – удивился Корецкий. – Меня жизнь всякий раз убеждала в обратном.

– Ну вот, вроде бы все. – Капитан положил на стол ключи от сейфа. – На шестьсот двадцать первый самборский в десять сорок шесть я не успеваю. Выеду утром с фельдъегерским автомобилем через Городок. Желаю вам и далее здравствовать и надеюсь на скорую встречу. А у меня еще кое-какие дела в городе.

Крепко обняв всех на прощание, капитан покинул отделение. Он спешил на Кохановского узнать напоследок, не пришла ли почта от Анны.

Глава 49 Поездка в Перемышль

Львовские предместья остались позади. Леса перемежались с еще заснеженными полями, на которых кое-где уже пробивалась из сырой земли первая зелень. Стоял поздний февраль, и в воздухе чувствовалась весна, но холодный ветер все же заставил Белинского поднять воротник шинели и натянуть до бровей фуражку. Он задумчиво смотрел в окно автомобиля, несущегося по шоссе. По обочинам мелькали окопы с разбросанными пустыми консервными банками, гильзами, коробками от папирос, и повсюду кресты, кресты… Встречавшиеся по дороге села с халупами, крытыми соломой, и забитыми досками окнами вызывали тоску. На шум мотора из домов выбегала оборванная детвора. Крестьяне в обтрепанной одежде при виде автомобиля кланялись в пояс.

«Насколько изменчива и непредсказуема судьба человеческая», – думал капитан. Счастье, везение неожиданно сменяется горькими потерями, неудачами и разочарованием. Наверное, это война мстит ему за отвращение к ней. За эти месяцы она еще больше ему опротивела. А может, он заблуждается и эта кровавая бойня имеет какой-то прагматичный и жестокий смысл? Ведь ее выбирают не только политики ради своих честолюбивых планов в стремлении к власти. Военные тоже получают шанс оправдать свое существование. Промышленники сказочно наживаются на нуждах армии. Чиновники беззастенчиво воруют. Мужчины находят славу, проявляя дремавший героизм, а их жены и матери – скорбь и упование на воздаяние, важнейшие составляющие их бытия. Наконец, всякие поборники «человечности и справедливости» самодовольно раздуваются от гордости от своей «значимости». Но куда же девался разумный, цивилизованный, гуманный человек? Может, недалек от истины Ницше, утверждая, что человек – всего лишь «вожделение и алчность, сдерживаемые страхом да неразумным тщеславием?»

Поездка в Перемышль и сопряженная с ней смертельная опасность давали возможность избежать не только унизительного разбирательства, но и отвлечься от ощущения бессмысленности своего участия в происходящем. Кроме того, капитан надеялся, что это поможет ему избавиться и от невыносимой душевной тоски – он так и не получил письмо от Анны.

Автомобиль замедлил ход – солдаты гнали стадо коров. Невольно усмехнувшись, Белинский снова вспомнил Ницше: «Речь не о том, чтобы идти впереди – этим путем можно в лучшем случае стать пастухом, то есть верховной и настоятельной потребностью стада, а о возможности идти самому, возможности быть иным…»

Вскоре показались одиноко торчащие заводские трубы Городка, стала слышна пушечная стрельба – начиналась полоса блокады Перемышльской крепости.

Австрийцы решили построить крепость на восточной границе империи – на подступах к проходу в Венгрию через Карпаты – в связи с разногласиями с Россией на Балканах в начале XIX века. Строительство продолжалось вплоть до начала войны, и по своей мощи крепость стала третьей среди двухсот других, сооруженных к этому времени в Европе. Кольцо длиной сорок пять километров состояло из пятнадцати фортов с орудиями крупного калибра, оборудованными лифтовыми подъемниками. Между ними располагались двадцать пять бронированных опорных пунктов для пехоты со скорострельными орудиями и пулеметами. Для достижения идеального обзора территория вокруг крепости на удалении пятнадцати километров была зачищена от сел и лесов, и там нападающих ждали рвы глубиной до пяти метров с каменными эскарпами, заграждения из колючей проволоки под напряжением, управляемые из фортов минные поля, многочисленные ловушки и волчьи ямы, непроходимые болота. Мощные прожекторы исключали возможность неожиданной ночной атаки.

Перед подходом русских гарнизон крепости был значительно пополнен разрозненными отступающими частями и насчитывал около ста пятидесяти тысяч военных – австрийцев, венгров, поляков, чехов и русинов.

Расположенный в центре фортификационных сооружений город Перемышль с населением пятьдесят тысяч человек находился в относительной безопасности.