Галиция. 1914-1915 годы. Тайна Святого Юра

Завтра утром на этой проволоке, с жердями бориславских шахт, будет висеть не один солдат в голубом мундире.

Военный госпиталь, куда прибыл Новосад за пленным австрийским генералом, находился у подножия Святоюрской горы, на углу Петра Скарги. Здесь лечили российских и пленных австрийских офицеров высокого ранга. До войны же тут размещалась Народная лечебница для убогих, за которыми ухаживали монахи-студиты из соседствующего здания монастыря. Куратором богоугодного заведения являлся митрополит Шептицкий. Сейчас помещения госпиталя стояли пустые. Все медицинское оборудование, медикаменты, койки и белье было вывезено.

Войдя в госпиталь, Новосада охватило странное чувство, причину которого он вскоре понял: запах карболки. От неожиданной мысли он замер на месте. Именно этот больничный запах наряду со звоном колоколов церкви Святого Юра упоминал Войцеховский. Здесь должен быть один из колодцев. И вместо того чтобы подняться в приемную, он кинулся в подвал. Но то, что там увидел, – разочаровало. Современные коммуникации вентиляции, канализации и водопровода свидетельствовали, что здание построено совсем недавно. Старый медвежатник же вспоминал о мрачном, с затхлым, застоявшимся воздухом подвале.

Расстроенный, прапорщик поднялся наверх. У носилок с раненым австрийским генералом его уже заждались два санитара и пленный врач. Пришедший в себя после операции генерал встретил молодого русского офицера беспокойным взглядом. Новосад распорядился поместить его в санитарную карету, и они тут же отправились на Центральный вокзал.

Казимежовская была забита народом, надеявшимся покинуть город в последний момент. Сгорбленные под тяжестью чемоданов и тюков, они спешили в сторону вокзала. У корчмы напротив костела Святой Эльжбеты шел отчаянный бой за остатки винного погреба. Раздавались крики и страшная ругань. Среди разбросанных корзин с соломой и битого стекла валялся упившийся до бесчувствия солдат. Еще один, стоя на карачках, лакал прямо из большой винной лужи. Ближе к вокзалу дорогу закрывали густые клубы дыма – горели товарные запасы угля, дров и провианта. Люди растаскивали с еще нетронутых огнем складов продукты и имущество. Новосад не смог сдержать смех, увидев среди городской бедноты прилично одетых господ, обвешанных валенками, и солидных дам со связками соленой рыбы.

Вокзал напоминал кипящий котел. Полевые жандармы – казаки с красными повязками уже не в силах были сдерживать толпу. Стоящие на платформе вагоны с надписями 40 Mannoder 6 Pferde[237] были переполнены. Люди с тюками и узлами сидели не только на крышах вагонов, но и на буферах и подножках. Некоторые привязали себя ремнями к ступенькам.

Неожиданно в небе появился немецкий аэроплан. Началась паника. Завопили женщины в сплющенных в давке шляпках. Народ ринулся назад – в подземные переходы. Кое-кто в испуге бросился на пути под вагоны.

Аэроплан снизился и дважды медленно облетел вокзал. Сверху полетели листовки. В последние дни город был буквально засыпан вражескими прокламациями, в которых австрийцы объявляли о всеобщей амнистии и призывали население не бежать в Россию.

Новосад с трудом разыскал коменданта. Выслушав прапорщика, тот молча развел руками. Казалось, он уже не владел ситуацией. Его главной заботой сейчас была подготовка к подрыву вокзала. В конце концов Новосаду удалось разместить пленного генерала в госпитальном вагоне для инфекционных – больных холерой. Там же пристроил своих питомцев – доберманов, бельгийских овчарок и эльдертерьеров – начальник школы военных и санитарных собак статский советник Лебедев.

Выполнив задание, Новосад поспешил в отделение, где оставался только Белинский. Остальной оперативный состав вместе с имуществом и документами уже успел перебазироваться в Броды по месту новой дислокации штаба армии. Судьба Чухно была неизвестна. Город Немиров, куда он выехал с заданием, был уже в руках противника.

– Все в порядке? Успели на поезд? – встретил Новосада капитан. – Это что? – указал он на сверток в его руках.

– Это взрывчатка, Павел Андреевич. Я прошу дать мне свиток.

– Свиток? Зачем, Станислав? Сейчас не до этого. Объясни, наконец, откуда и зачем эта взрывчатка.

– Я сейчас все объясню, но сначала я должен убедиться. Прошу вас, дайте мне свиток.

Белинский смерил Новосада недоверчивым взглядом и нехотя достал свиток, который для пущей сохранности решено было не отправлять с остальной документацией.

Новосад с минуту напряженно всматривался в пергамент и торжествующе воскликнул:

– Все сходится! Теперь я знаю, где вход в подземелье.

– Молодцы! И намека нет на отступление, – пробормотал себе под нос Белинский, рассматривая газету, в которую были завернуты шашки пироксилина. Это был вчерашний номер «Червонной Руси» с забавной рекламой русских театров.

Отложив газету, он вопросительно посмотрел на Новосада:

– Вход в подземелье? Интересно. Объясни, пожалуйста.

Прапорщик в крайнем возбуждении изложил свои умозаключения, возникшие после посещения госпиталя.