Галльская кровь. Ледяной ад. Без гроша в кармане

Буссенар считает себя антирасистом. Он не разделяет мнения колониального врача и друга Фрике, доктора Ламперьера, который полагал, что чернокожие — низшая раса, и ссылался при этом на святого Павла[86]. В „Мексиканской невесте“ писатель смеется над одним персонажем-американцем, потому что тот, „несмотря на свое стремление ко всеобщему равенству, испытывал отвращение к неграм и индусам“, — тем самым индусам, которые являются „расой достойной и красивой“ и которую тем не менее „исключают из цивилизованного человечества“. Но, не считая себя расистом, Буссенар выказывает свое пренебрежение к неграм и дикарям. Он наблюдает за ними с покровительственным видом. Он тщеславен, как любой белый человек. Разумеется, Буссенар не отрицает некоторого прогресса, поскольку в принципе все расы могут достичь цивилизации. Но, по его мнению, всегда доминирует белая раса.

Эволюция характера произведения

С первой же фразы своего романа, которая прекрасно иллюстрирует „Кругосветное путешествие юного парижанина“, писатель высказывается в поддержку метода тех издателей, которые стремятся к просвещению читателя, сдабривая географические и научные сведения изрядной толикой приключений. Таким образом, путешествие Фрике напоминает одновременно школьный учебник, в котором можно узнать все — от краткого курса по сгоранию жиров или получению водорода до того, кто такие гаучо или как образуется атолл. Это влияние Жюля Верна, родоначальника жанра, очень сильно. Оно признается и самим Буссенаром, потому что Фрике обязан своим путешествием роману „Вокруг света за восемьдесят дней“. Капитан Флаксан, угрюмый предводитель „Корабля-хищника“, разве не напоминает он капитана Немо из „Двадцати тысяч лье под водой“, а его чудесный корабль, работающий на жидком кислороде, — „Наутилус“?

Так же сильно влияние мелодрамы. „Орден хищников“, возглавляемый неким парижским финансистом — порождение Бульвара Преступлений. Превращения пиратского „Корабля-хищника“ то в трехмачтовый парусник, то в шхуну, то в обломки судна — сродни театру… После 1900 года романы Буссенара приобретают новый облик: они освобождаются от излишней эрудиции. То ли уменьшается жажда знаний, то ли научную информацию приберегают теперь для научных статей, освобождая романы от переизбытка энциклопедических сведений.

Влияние Жюля Верна постепенно исчезает, влияние мелодрамы остается. Оно соответствует парижскому темпераменту писателя, а также темпераменту публики из народа, к которой обращается Буссенар, в то время как Жюль Верн адресует свои произведения скорее буржуазии. В романе „Под барабанный бой“, где тема тайных обществ позволяет „разгуляться“ конспирации, тайным трибуналам, судьям, чьи лица скрыты капюшонами, подземельям, — даже зуав Франкёр восклицает: „Эта постановка, одновременно карикатурная и трагическая, сильно попахивает мелодрамой Амбигю или романом с продолжением“. Создается впечатление, будто автор извиняется за то, что не устоял перед соблазном воспользоваться мелодраматическими эффектами.

В „Мексиканской невесте“ герой узнает, что мать лучшего друга — его бывшая кормилица, а убийца его отца — отец злейшего врага. Такое счастливое стечение обстоятельств, обнаружившееся среди бескрайних прерий, напоминает маленький провинциальный театр: невозможно пошевелиться, не задев кого-нибудь из участников спектакля. Но у Буссенара встречаются и прекрасные сцены, вроде заключительного эпизода „Террора в Македонии“. Заколов двадцать турок, набрасывающихся на него один за другим, македонец Жоаннес вступает в кровавую схватку с Марко и выкалывает ему глаза, а тот прощает его, обратив к солнцу „взгляд невидящих глаз, откуда струятся кровавые ручейки“, которые „нежно вылизывает“ верный леопард Марко».

Глава 11 БУССЕНАР ЧЕЛОВЕК, ЭСКИЗ К ПОРТРЕТУ

Гражданское погребение

В сентябре 1882 г. Буссенар председательствует на гражданском погребении господина Луи Делафуа. У нас нет уверенности, что хоронят мужа кормилицы, упомянутой писателем в его первом романе «Десять миллионов Рыжего Опоссума», но это вполне возможно, потому что Буссенара пригласили председательствовать на похоронах конечно же не случайно. Луи Делафуа, женившийся в 1846 г. на Каспарине Лекок, имел от нее, кроме двух мальчиков, скончавшихся в 1882 г., четырех дочерей: Изабеллу (род. в 1849 г.), Евдоксию (род. в 1858 г.), Флоранс (род. в 1861 г.) и Альбертину (род. в 1863 г.), самую юную, которой на момент смерти отца было 19 лет.