Галобионты

– Вы должны гордиться мною, профессор, – улыбаясь произнес Геракл, – я действую по тому самому закону целесообразности, который вы мне так усердно прививали. В данный момент ситуация сложилась таким образом, что мне как нельзя более целесообразно убить вас. Вы стали другим, профессор. И боюсь, что вам уже никогда не стать прежним. Уверен, что полковник, увидев до чего вы докатились, пришел бы к точно такому же выводу. Хотя, не думаю, что он будет благодарен мне.

– Ты не смеешь так предать меня…, – побелевшими губами прошептал Антон Николаевич. – Я дал тебе жизнь…

– Высокие слова, профессор, – со смехом перебил Степанова Геракл, – если бы вы не были так пьяны, вам бы не пришло в голову сыпать перед мной этими высокопарностями.

– Я впустил тебя сюда, я пожалел тебя. Если бы не я, ты бы околел под стенами этой базы, – причитал Антон Николаевич, все еще надеясь, что все это ему только мнится.

– Но этого же не случилось, так и незачем говорить об этом.

– Ты не сделаешь этого, мой друг, – заискивающе заговорил профессор, – одному тебе не справиться. Полковник сразу найдет тебя. Кто поможет тебе, если не я?

– Не стоит так унижать себя, профессор, примите свою смерть с достоинством. Ваша миссия выполнена; по большому счету, вам незачем больше жить.

– И ты еще будешь решать, имею я право на жизнь, или нет! Подлец! – Степанов в бешенстве потрясал кулаками. – Кто ты есть такой, чтобы распоряжаться моей судьбой!

– Вот в том-то вся и беда, профессор, – с коротким гортанным смехом заметил Геракл, – вы никогда не считали меня за человека!

– Ты полурыба, взращенная в пробирке моими усилиями, как взращивают чайный гриб, – Степанова рассмешило это сравнение и он дико расхохотался.

– Спасибо, профессор, вы облегчили мне задачу, – Геракл поднял пистолет и выстрелил Степанову в голову.

Пуля пробила переносицу. Мозги профессора медленно стекали по белой стене лаборатории, а глаза его все еще осмысленно взирали на убийцу. Геракл до конца своих дней запомнил этот застывающий мутнеющий взгляд, в котором читался немой вопрос.

– Ну вот и все, – мрачно проговорил Геракл, взял свой контейнер и медленно пошел к выходу.

Все было кончено и обратного пути теперь нет. Геракл испытывал странное ощущение – смесь торжества и ликования с печалью и сознанием отторжения от всего мира. Хотя, впрочем, Геракл никогда и не был полноправной частью мира. Профессор назвал его «полурыбой, взращенной в пробирке», и в этом издевательском замечании была своя отвратительная правда. Геракл тряхнул головой, стараясь отогнать от себя эти черные мысли. Он еще докажет человечеству, что искусственно созданный организм не только имеет те же права, что и рожденный естественным путем, но, обладая неизмеримо большими возможностями, может и должен стоять на более высокой ступени. Пусть он потерял всех союзников, грош цена таким союзникам, как профессор и иже с ним. Он справится самостоятельно. Надо только набраться сил, создать фундамент и начать работу. Пройдет какое-то время и он достигнет такой власти, какая не снилась ни одному человеку…

– Где Любовь?

Геракл вздрогнул от неожиданности. В конце коридора, у самого входа на базу стоял Алекс. Геракл с трудом узнал его. Долгий путь через холодные моря наложил свой отпечаток и на представителя пятой серии. Но говорил Алекс вполне бодро, синие глаза галобионта искрились энергией.

– Какого черта ты тут делаешь? – процедил Геракл, поставив контейнер на пол.

– Я пришел за своей женщиной, – ответил Алекс, двигаясь по коридору по направлению к Гераклу.

– Как все отлично складывается, – произнес Геракл, сжав кулаки и оскалившись, – ты облегчаешь мне задачу.

– Где Любовь? – снова спросил, не обращая внимания на угрожающее выражение лица Геракла.

– Скоро ты к ней присоединишься, дружище! Я тебе в этом посодействую.

– Послушай, – сказал Алекс, стараясь сохранять спокойствие, хотя это ему удавалось с большим трудом, – у меня нет ни времени, не желания пререкаться с тобой. От тебя мне ничего не нужно. Я пришел забрать свою женщину, и мы уйдем отсюда.

– Ты ошибаешься, дружище, никуда вы не уйдете. Ты зря явился сюда. Я совершил глупость, когда спас тебя на южной базе. Но коль скоро ты здесь, я исправлю свою оплошность.

– У тебя ничего не выйдет. Пропусти меня, я знаю, что она здесь.

– Да, приятель, она здесь. Но вряд ли тебе от этого станет легче. Лучше тебе не видеть, в каком состоянии пребывает твоя дорогая пассия.

Потеряв терпение, Алекс вплотную подошел к Гераклу, оттесняя его к стене.

– Спокойно! – процедил Геракл, не двигаясь с места. – наш разговор еще не окончен.

– Пропусти меня, – жестко произнес Алекс, чувствуя, как закипает в нем кровь.

Страх за Любовь вызвал в Алексе доселе неизведанные в нем эмоции. Впервые в жизни галобионт пятой серии понял, что такое настоящая ярость.

– Если ты не посторонишься, я убью тебя, – тихо произнес Алекс, не сводя с Геракла горящих глаз.