Галоши для La Scala

Михаила Николаевича с шиком выдвигали предвыборным кандидатом на пост мэра. Помню, как вдохновенно выступали со сцены Театра юного зрителя разного рода узнаваемые и заслуженные, орденоносные и венценосные, почетные и доверенные, руководящие и направляющие, в мундирах и в партикулярном платье, с хорошими прическами и вообще без оных. Некоторое время даже я пребывал в замешательстве, пока не вспомнил, где произносились все эти речи – дав ТЮЗе же, в царстве старой, доброй сказки, в которой все придумано, все понарошку, все из фанеры и картона.

Я неслучайно столь подробно остановился на этих двух знаменательных эпизодах из жизни астраханского градоначальника. Ведь сидя теперь в гнусной камере, он едва ли узрит некую причинно-следственную связь между сказкой про доброго молодца и теми, кто ее ему рассказывал, с одной стороны, и жестокой реальностью в виде страшного приговора, к которому он явно не был готов, с другой. Он не узрит, а мы попробуем.

Я, конечно, могу ошибаться, но сдается мне, что в последние лет 15–20 в нашей новой России усилиями пронырливых политтехнологов по недогляду, а то и по заказу власти выстроилась целая система искаженного представления и восприятия действительности. Нам будто предложили смотреть теперь на мир через какой-то чудесный окуляр, который все невероятным образом увеличивает, улучшает и облагораживает. С помощью этого приспособления ГПТУ превратили в колледжи, техникумы – в институты, последние же – в университеты и академии. Глав администраций назвали губернаторами, ничуть не смущаясь того обстоятельства, что руководят-то эти самые губернаторы не губерниями, а по-прежнему областями. Чуть ли не каждый второй начальник в стране – президент, любой задержавшийся на пару лет на эстраде «музукант», без ошибок сыгравший однажды «Чижика-пыжика», обрел статус легендарного, а любая певичка, отмеченная природой не голосом, но размером бюста, стала «звездой». Само собой, самые полезные для страны люди-депутаты нынче не просто депутаты, а сенаторы и конгрессмены. Далее по списку идут жулики и бандиты, которых чаще всего теперь называют бизнесменами, так же, как старую, добрую «блатную» песню про поезд из Воркуты в Магадан – шансоном… Полагаю, каждый на досуге может продлить этот список не на один километр.

Самый же разрушительный удар пришелся по номенклатуре. Там превосходные степени и умопомрачительные сравнения варьируются в зависимости от чина и занимаемой должности: от маэстро Страдивари до… Придумайте сами любую благоглупость – гарантирую, что не ошибетесь. Если в столице все это достигает порой действительно заоблачных высот, то в провинции чаще удовлетворяются просто высотными зданиями и холмами с перелесками. Михаил Николаевич Столяров слишком долго и благодарно смотрел в этот чудесный окуляр, постепенно поверив в то, что он и есть этот созданный оптическим обманом самый «честный и принципиальный, душевный и отзывчивый, прямой и несгибаемый государственный муж, да к тому же крепкий хозяйственник». Допускаю, что поначалу он даже смущался глядеть на это широко открытыми глазами и даже щурился от внутренней маяты, но потом привык, свыкся со своим двойником и стал порой по-свойски подмигивать ему.

Первые сомнения пришли по весне 2012 года, на выборах мэра. Там по всем статьям он должен был проиграть своему более молодому, энергичному и популярному конкуренту, но Система, поставившая на него, не могла этого допустить. И не допустила, заплатив за это очень дорогую цену в виде вселенского скандала, в ходе которого слово «Астрахань» стало ассоциироваться во всем мире с понятием предельно «грязных» выборов. В дельту Волги в ту тревожную весну съехались десятки журналистов со всех концов света, а объявивший в знак протеста полуторамесячную голодовку конкурент Столярова превратился в одну из наиболее популярных медийных персон в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Торонто, Канберре… А вот Астрахань, бывшая в свое время в числе основателей государства российского, получила тяжелейший удар по своей репутации. Не первый, и, главное, не последний.

Выборы 2012 года стали судьбоносными в жизни Столярова. Он не мог не знать, каким образом была добыта его «победа», но люди власти помимо прочего отличаются от обычных людей еще и тем, что им неведомы сомнения в собственной непогрешимости. Переходя дорогу на «красный», они скорее обвинят во всем светофор, чем признают личную оплошность.