Гамарджоба, панове!

— Вот тебе и — гамарджоба, панове! — весело сказал Вася Кирпич.

— Это ты сейчас на каком? — любознательно, с образовательной целью спросил Пуля.

— Значит так! — подвёл черту Дед, — берём импортного, а там разберутся. Вася, только желательно целого, чтоб на себе не тащить. Понял? После артподготовки все ждут моей команды. Расходимся.

«Курва, мама…» или «шени деда…»

Осторожно продираясь сквозь густые заросли амброзии мы начали занимать каждый свои позиции. Так получилось, что моя располагалась близко от деревянного объекта современного зодчества с сердечком на двери. Соседство, конечно, не радовало, но место было практически идеальным для засады. Стоя на коленях, я абсолютно чётко видел Деда, а до кирпичного сарая и развален водонапорной башни было метров пятьдесят — шестьдесят. Что позволяло прицельно стрелять по ним из РПГ. С минуты на минуту Дед должен был связаться с «Точкой» и дать отмашку на начало артобстрела.

Чуть изменилось направление ветра и со стороны сарайчика потянуло дымком, а потом и ароматом кофе, издеваясь над сознанием интеллигентного человека. «Отужинали. Кофе пьют, суки,» — почти с нежностью подумал я. Неожиданно хлопнула дверь сарайчика и по тропинке к деревянному сооружению пошёл мужик в точно таком же камуфляже, как у меня, то есть НАТОвском. На рукавах и карманах никаких шевронов и шилдиков, говорящих что-либо о хозяине, не было. Он шёл без оружия, на ходу расстёгивая и стягивая с себя разгрузку. «Ага! Приспичило. Видно присесть собирается, засранец», — логично подумал я. Посмотрел в сторону Деда. Помните, есть такая игра, когда по жестам и мимике нужно отгадать действие или предмет? Дед зачем-то широко открывал рот, делал страшные глаза, размахивал руками, показывая то на небо, то на землю. Потом, как бы обнимал себя, тыкал в воздух указательным пальцем, а в конце концов поднял автомат и прицелился в деревянный туалет.

Я понял, что наш план в корне меняется. Что будем брать этого, а артподготовка отменяется. А самое главное… брать «евроязыка» буду я. «Объект» прошёл мимо меня, что-то насвистывая и, повесив на плечо снятую разгрузку, на ходу пытался вскрыть рулон туалетной бумаги. Первой была мысль — долбануть его сзади прикладом… Но честно говоря, смутила лёгкость походки и ширина плеч «оппонента». Наверняка, в хорошей форме и подготовлен. Услышит. «Возьму сидячего. Без штанов», — подумал я и на четвереньках пополз параллельным курсом к туалету поближе.

Парень повесил на дверь туалета свою разгрузку, снял кепку и тоже повесил на угол крыши туалета, потом спустил штаны и, пятясь назад, прикрыл за собой дверь. Я, судорожно проигрывая в голове свои дальнейшие действия, вскочил на ноги, передёрнул затвор АКМа и подбежал к туалету. Но тут… Длинная автоматная очередь нарушила мой план. А затем срывающимся голосом Дед объявил ультиматум:

— Внимание! Вы окружены спецназом Донецкой народной республики! Сдавайтесь и выходите по одному с поднятыми руками без оружия. В противном случае вы все будете уничтожены!

— Э-э-ф-ф-ф-к-а-а-а!!! — дико заорал Кирпич, и через две секунды рванула ручная граната Ф-1, брошенная из окна кирпичного сарая в его сторону.

Я не знаю, что заставило меня упасть на землю. На «моей» войне так о брошенной гранате не предупреждали. Незабвенный прапор Захожий приучил нас к команде: «Бойся!» Буквально над моей головой хриплыми звоночками «пропели» несколько осколков и ударились в дверь туалета. Ещё через пару секунд две автоматные очереди разнесли трухлявые рамы окон кирпичного сарайчика в пыль. Внутри сарая кто-то заорал от боли и в сторону Деда открыли огонь пулемёт и автомат. Хлёстко ударила винтовка Пули. Я подскочил на ноги и, держа наготове автомат, резко рванул на себя деревянную дверь туалета. На деревянном «унитазе», как на троне, со спущенными штанами, откинувшись назад, сидел парень. Его белобрысая голова и грудь были залиты кровью. «Осколки гранаты достали», — понял я. Он смотрел на меня широко открытыми глазами, изо рта тонкой струйкой текла кровь, а его губы что-то беззвучно произносили.

— Встать! На выход, — громко сказал я, сделав два шага назад.

Парень шевельнулся, хрипя, набрал полную грудь воздуха и на выдохе негромко сказал:

— Курва, твоя мама…

Я услышал щелчок. Парень разжал огромный кулак, и я увидел, как подскочила предохранительная скоба ручной гранаты. Инстинктивно палец нажал на спусковой крючок, автомат содрогнувшись, выпустил две пули в грудь поляка. Прыгая в сторону от туалета, я, разрывая рот, закричал только, что выученное:

— Э-э-ф-ф-ф-к-а-а-а!!!

От близкого разрыва я вжался в землю. Продолжая в ужасе что-то орать, чувствовал, что ртом хватаю землю, траву… Сверху на меня что-то падало, ляпало… Но уже через секунд пять, чувство самосохранения подбросило меня и понесло в сторону оставленного РПГ. И оказалось вовремя. «Поляки» выходить не хотели, и нужно было вмешательство более мощного оружия, чем «калаши».

— Нос! Под крышу! Под крышу стреляй! — издалека, перекрикивая выстрелы, орал Кирпич.