Гамарджоба, панове!

— Честно говоря, писатель, не ожидал и не думал… Рад, что ошибся! Спасибо, что парней спас. Носи с гордостью!

А вот командир разведроты Виталик Кочетков («Морпех»), был другого мнения. Он поднял за меня тост и сказал простыми словами:

— Я верил в тебя, десантура! «Гвардия», она везде «Гвардия»!

Домой не отпускали врачи. Две с половиной недели я провалялся в стационаре под капельницами, подставляя вены и задницу для болючих уколов, пока угроза инфаркта не миновала.

Через месяц, уже в абсолютно мирной Москве, сидя в кожаном кресле своего модного кроссовера, я узнал, что погиб Вася Кирпич. Дед позвонил. Двадцатисемилетний мальчишка, бывший сержант ДПС города Донецка пал смертью храбрых.

С домашней проблемой он разобрался быстро. Его жена, Лизка, устроилась на работу в полевой госпиталь медсестрой. Там хоть что-то платили. Случались и дежурства ночные, а иногда и суточные. А дура-свекровь всё сомневалась и сыну на мозги капала. Село, где жила Васина родня, находилось в так называемой «серой» зоне. На третий день отпуска, рано утром, Вася выбежал в сад с лопатой червей накопать. Обещал с сынишкой поутру на рыбалку сходить. Тут он их и увидел. По соседней улице, пригнувшись, шла диверсионно-разведывательная группа. «Правый сектор», — прочитал Вася на шевроне рукава. Двух разведчиков он положил сразу. Лопатой. Но силы были не равны. Напоролся Васька на гранату. А потом, оставшиеся в живых «нацики» на глазах у матери, пятилетнего сына и соседей разрядили в него, уже в мёртвого, по рожку патронов. Но дальше не пошли. Зассали!

Сколько будет ещё идти эта война? Я не знаю. Но я знаю, когда она закончится. А закончится она, когда Юрка Сотник («Пуля») откроет свой МУЗЕЙ! И в центре этого музея будет гордо стоять наше КРАСНОЕ ЗНАМЯ. Простреленное в семи местах!