Гамарджоба, панове!

На следующий день после завтрака Вася Кирпич пошёл в строевую часть за документами на краткосрочный отпуск, а за мной заехала голубая «Нива». Так что мы с ним и не попрощались. Я сдал оружие и боезапас в оружейку и налегке поехал сдаваться в госпиталь. Признаюсь честно — свой восьмизарядный «Вальтер» я «зажал». Подарю его Вадику или на худой конец обменяю на тарелку Танюхиных вареников с картошкой и со шкварками.

Для начала из меня выкачали пару пробирок кровушки и повели на обследование. Честно говоря, я был приятно удивлён уровнем оснащения и профессионализмом медперсонала госпиталя. Вполне себе столичный уровень. Часа через три измывательств над моим туловищем, меня всё же отпустили погулять, пока у них там всё «срастётся» по показаниям обследования. Конечно, я помчался искать своих.

Первым нашёл Пулю. Ему уже «почистили» и зашили ногу, и он во весь голос требовал, чтобы ему принесли костыль. Я невольно вспомнил Васю Кирпича и его безоговорочное влияние на психику молодого человека при помощи магических оплеух. Юрка очень мне обрадовался, тут же начал громко жаловаться на «… вон ту рыжую медсестру с волосатыми ногами», которая его унижает «уткой», не давая самостоятельно сходить в туалет. Потом перевёл разговор на снайперские ружья и начал заговорщицки подговаривать меня каким-то образом спереть из оружейки его «Волка». Заткнулся только тогда, когда я достал из целлофанового пакета наше красное знамя, простреленное в семи местах. Сначала Юрка оцепенел от восторга, потом разложил его на своих коленях и стал нежно гладить, приговаривая:

— Досталось тебе от сучьих бандер! Это ж надо… в Красное Знамя стрелять! Но мы прорвались. Благодаря тебе прорвались. Спасибо, дядь Вов! Дядь Вов, я его в музей отдам. Ведь будет же у нас свой музей после войны? А? Как думаешь?

— Сто пудово будет, Юрка! — ответил я.

Возле нас уже начали собираться «ходячие» и с ближних коек тянули шеи «не ходячие».

— Так! Что там у нас? — гневно спросила рыжая медсестра, нервно перебирая, и правда, небритыми ногами.

— Да, так! Ко мне известный писатель в гости пришёл! — с гордостью в голосе ответил Юрка, пряча свой флаг под матрас.

С Дедом встретиться не удалось. В реанимацию не пускали. Со слов хирургической медсестры, операция прошла штатно, пациент в сознании. Состояние — стабильное, средне-тяжёлое. Написал короткую записку: «Привет. Пуля лежит в палате № 8. Кирпича отпустили домой в отпуск на 10 дней. Я на обследовании. Сердце. Но уже не воняю. Обнимаю. Нос». Невольно представил себе лицо медсестры, если она прочитает этот текст. А ведь прочитает!

Через десять минут сестричка повела меня на оглашение вердикта кардиологов. С деланно скучающим видом я прослушал сольное выступление заведующего кардиологическим отделением. Конечно, половины из сказанного я не понял. После оглашения приговора, Михалыч, улыбаясь, тряс руки врачам, собирая листочки с результатами обследования и анализов в отдельную, уже не тоненькую, папочку. Вышли на солнышко. Михалыч щурясь от яркого солнца, спросил:

— Может, пообедаем? Тут Вадик насчёт борща заикался.

При магическом слове «борщ» у меня начинала кружиться голова, как у восьмиклассницы после первого стакана портвейна, а в животе начали толкаться кишки, как у беременного минимум двойней. Таня, Таня, что ты со мной делаешь? Так что «заикание» Вадика было, как нельзя, кстати.

Пока Танюшка натирала пампушки чесночком и резала сало с прослоечкой, мы с Вадиком и Фёдором Михайловичем уединились на скамеечке в палисаднике. Михалыч, вдруг, прекратил улыбаться и со всего маху треснул папкой с моими анализами о стол. Ей Богу, там всё должно было перемешаться!

— Что ж ты, подлец, не предупредил, что ты сердечник, мать твою! — взбеленился Михалыч.

— Да, какой я… с чего ты взял то? — возмутился я.

— С чего взял? Да вот, как-то доктору наук поверил, знаешь ли! Иван Петрович сказал, что у тебя ишемия, что ты в шаге был от инфаркта. В шаге, Вова!

— Ну, знаете… кольнуло пару раз. Подумаешь! А ишемия лечится? — как-то уже обречённо спросил я.

— Разведчик, блин! Снимай камуфляж и чтоб я тебя близко у передовой больше не видел. Твоим командирам всё расскажу, объясню. Если захочешь, заедешь, попрощаешься. Лечиться тебе нужно, Володя. Очень серьёзно лечиться, — постепенно успокаиваясь, закончил Михалыч.

Танюшка позвала к столу. Мужчины пили водку, а мне и Тане налили коньяку. Для расширения больных сосудов.

Послесловие или после борща с пампушками

Перед моим отъездом собрались на базе у комбата Котовского. Я выставлялся по поводу отъезда и награждения. Комбат своё слово сдержал и теперь на левой груди у меня гордо красовался «Георгиевский Крест 4-й степени». Наградили всю нашу разведгруппу:

Дедов Пётр Иванович награждён «Георгиевским крестом 3-й степени».

Кирпич Василий Иванович награждён медалью «За боевые заслуги».

Сотник Юрий Иванович награждён медалью «За боевые заслуги».

Прикалывая к моей груди награду, комбат Котовский негромко, чтобы слышал только я, сказал: