Гамбит

— Дорогие гости, не надоели ли вам хозяева?.. Ладно, понял. Иду.

Он поднялся. Я вышел вместе с ним в коридор, тоже накинул куртку.

— Куда ты? — высунулась из кухни Ниу.

— Немного провожу Джиана. Подышим воздухом.

Мы вышли на улицу.

Джиан закурил. Спросил, не глядя на меня:

— Чего хотел?

— Да так. Давай отойдём немного.

Мы завернули за угол дома, скрывшись от возможных взглядов из окон. Джиан недоуменно посмотрел на меня.

— Если собираешься сказать, что начал курить, а Ниу об этом не знает…

Я невольно улыбнулся — мы и впрямь походили на двух подростков, спрятавшихся с сигаретами от родительских глаз.

— Нет. Не начал. И тебе не советую.

Я отобрал у Джиана сигарету, бросил на землю и затоптал. Упреждая возмущённый возглас, приказал:

— А ну, подержи, — и всучил обалдевшему Джиану фишку с иероглифом.

Джиан выразительно постучал пальцем по лбу.

— У тебя, смотрю, совсем башню сорвало. То «не трогай», то сам в руки суёшь. Может, попроси у Юна выходной?

— Не могу.

— Почему?

— Потому что сначала я должен кое-что проверить.

— Интересно, что?

Вместо ответа я размахнулся и ударил. Целил Джиану в челюсть, и он уже начал поднимать руки, чтобы закрыться. Возможно, даже успел бы это сделать — недаром считался в Цюане одним из лучших борцов, и сейчас немало времени уделял тренировкам.

Но мой удар Джиана не достиг. Вместо него в челюсть прилетело мне. Джиан, кстати, наверняка и на ногах бы устоял. А я вот полетел кувырком на землю.

«Ого, — подумал, садясь. — А удар-то у меня, оказывается, неплохо поставлен. Слава твоим тренерским талантам, Вейж».

— Лей! — Джиан подскочил ко мне. — Это что за херня была?! Ты в порядке?

— Да. В полном. — Я протянул к нему руку: — Дай-ка амулет.

— Что? А! — Джиан сообразил, о чём я говорю, разжал кулак. И обалдело уставился на него. Изумлённо проговорил: — Но он же тут был! Чем хочешь поклянусь, эта срань секунду назад была у меня в руке!

Я удовлетворённо хлопнул его по плечу.

— Не надо клясться. Я тебе верю. Уже поздно, идём по домам.

— Объяснить ничего хочешь? — буркнул Джиан.

Я подумал.

— Нет. Сейчас — точно не хочу. Возможно, позже.

Джиан беспомощно выругался.

Я встал и протянул ему руку.

— Всё, Джиан. Спокойной ночи. До завтра.

* * *

К себе в квартиру я вернулся в прекрасном настроении. Созданный мной защитный амулет, вобравший в себя Зеркало Зла, работал. Значит, без защиты Ниу не останется.

Я понятия не имел, от кого её нужно защищать. Я был бы счастлив думать, что Ниу ничто не угрожает. И видимых угроз вокруг действительно не существовало — по крайней мере, пока. Но я слишком хорошо понимал, какую опасную игру затеял. И знал, что рано или поздно защита Ниу понадобится.

Как ни смешно, наилучший способ защиты, который я мог бы посоветовать Ниу — это бросить меня. Она свободный человек, пусть уйдёт из этой квартиры. Вернётся, к примеру, в дом своей матери. Пойдёт учиться, устроится на работу, найдёт себе жениха — чем там ещё положено заниматься порядочным девушкам её возраста. Пусть забудет меня и всё, что со мной связано — и чем крепче забудет, тем лучше для неё же.

Однажды я даже попытался завести с Ниу такой разговор. Намекнул, что для неё было бы лучше уйти. Что я — не тот человек, с которым стоит связывать свою судьбу.

Ниу побледнела и ухватилась за край стола — мы сидели на кухне. Я вскочил и бросился к ней, показалось, что она сейчас упадёт.

— Ты… прогоняешь меня? — странно севшим, не своим голосом проговорила Ниу. — Ты… меня разлюбил?

Глядящие мне в самую душу широко распахнутые глаза были сухими. Ниу, видимо, испытала такой ужас, что на слёзы её уже не хватило.

И что я должен был на это ответить?

«Нет, не разлюбил — потому что никогда не любил»?

«Мне было просто очень жаль тебя, ты удивительный, светлый, очень хороший человек, и я бы скорее сдох, чем позволил тебе дальше гнить в Цюане, а потом — на зловонной фабрике, где окрашивают ткани»?

Я не мог так сказать. Эти слова убили бы Ниу вернее, чем нож под ребро или пуля в голову.

Она-то, эта маленькая чистая девочка, любила меня со всей широтой своей огромной души. И я, оказывается, всегда это понимал — просто не хотел себе сознаваться. Она любила меня так, что этой любви за глаза хватало нам обоим. Она любила — а любовь, говорят, слепа. Я позволял Ниу находиться рядом с собой, готовить для меня еду, ухаживать за мной — а ничего большего этой простой, наивной девочке было и не нужно. Она искренне верила в то, что это и есть любовь.

— Не прогоняй меня, Лей, — из последних сил выговорила Ниу. — Не прогоняй. Пожалуйста. — И вцепилась мне в плечо двумя руками.

У меня не хватило сил на то, чтобы настаивать на своём. Никакие аргументы Ниу не услышала бы. Все их восприняла бы как доказательство того, что она мне попросту надоела.

Я обнял её, прижал к себе. Долго гладил по волосам, бормотал что-то успокаивающее. Подействовало — Ниу не умела долго горевать. Обижаться, кажется, не умела вовсе.