Гамбит Королевы

– А как же Томас, ваше величество? Войдет ли в государственный совет мой брат Томас?

– Нет! – что было сил взревел король.

Несколько дней он не говорил так громко. После крика последовал сильнейший приступ кашля; все боялись, что кашель прикончит его сию же секунду. Значит, Катерина не преувеличила… Хьюик незаметно покачал головой. В конце концов короля доконала собственная ревность. После вспышки он почти не мог говорить.

Хьюик отмерил порцию опиума и дал лекарство королю. Его черные глаза стали стекленеть; король погружался в забытье. Вернулся Гертфорд; он сообщил, что королева здорова и ждет приказаний, но король его уже не понимал.

Круг гиен смыкался. Послали за Кранмером. Архиепископ Кентерберийский явился и присел на кровать рядом с безвольной тушей короля, взяв Генриха за руку, он тихо произносил молитву. Последние капли жизни утекали из короля. Как будто самые камни дворца вздохнули с облегчением.

Катерина ждала, когда за ней придут, но ее все не звали на половину короля. Шло время. Перед ней поставили обед, но она не могла есть. Придворные дамы затихли; все сидели почти неподвижно и лишь изредка перешептывались. Все напряженно ждали. Через определенные промежутки времени негромко звенели металлические часы. Принесли ужин. По-прежнему никаких новостей. Все укладывались спать. Катерина не спала – она не могла сомкнуть глаз ни на миг. Она думала о завещании, о том, что станет регентом, гадала, хватит ли ей сил. Ей придется наладить отношения с Гертфордом. Голова раскалывалась от множества вопросов. Что с Генрихом? Лучше ли ему? Что с ядом? Где Томас? Она слушала монотонный шум дождя и смотрела, как сквозь щель в шторах над кроватью пробивается рассвет. Утреннее небо окрасилось в ярко-розовый, кровавый цвет.

Наконец Катерина не выдержала. Быстро одевшись, она вышла в галерею. Если не считать монотонного шума дождя, во дворце смертельно тихо, как будто за одну ночь всех его обитателей забрала чума. Она села в оконную нишу, плотно запахнувшись в накидку. Посмотрела на руки. Ногти у нее на руках искусаны до мяса. Когда она начала грызть ногти?

С ее места хорошо видна дверь, ведущая в королевские покои; их охраняют два йомена в алых ливреях. Стражи делают вид, будто не замечают королеву. Может быть, они в самом деле не видят ее. Мысли у нее в голове путались. Может быть, она уже умерла и превратилась в привидение?

У королевских покоев собрались лакеи. Поднялась кухонная прислуга, принесли завтрак. Дверь приоткрылась, на порог вышел Райзли, похожий на хорька. Он никого не впустил внутрь, сам взял у лакеев блюда. Катерина была в замешательстве: с какой стати Райзли выполняет работу низшей прислуги? Мимо ее ниши прошел один из придворных; заметив королеву, он остановился и низко поклонился.

– Мадам. – Он поцеловал ей руку, как будто не видел в ее поведении ничего странного, словно королева часто прячется в оконной нише.

– Сэр Джон, скажите, почему привратников не впустили к его величеству?

– Никого не впускают к его величеству последние четыре дня, кроме ближайших советников и королевских врачей.

– Где Хьюик?

– Тоже там.

– А мой брат?

– Нет, мадам.

Что бы там ни происходило, Парров отодвинули в сторону.

Катерине очень хотелось спросить, где Томас Сеймур, но она благоразумно молчала.

– Благодарю вас, сэр Джон, – произнесла она наконец, словно все происходящее совершенно нормально.

Видя, что ее собеседник в замешательстве, она отпустила его. Королева, которой положено первой узнавать новости, пребывала в неведении… Получил ли Хьюик ее письмо? Она от всей души надеялась, что получил.

Катерина вернулась к себе. Ее дамы уже встали и готовились к завтраку. Она заняла свое место за столом. Они говорят о погоде, о том, кто поведет собак на прогулку в сад и не нужно ли подбросить в камин еще дров. Все что угодно, лишь бы не заводить разговор о том, что волнует всех.

Когда с блюд сняли крышки, обезьяны подняли визг. Дот дала им фруктов. У Катерины пересохло во рту, она не могла есть. С большим трудом она заставила себя съесть несколько ложек яблочного пюре.

В середине утра объявили о приходе Уилла Герберта – наконец-то новости! Сестрица Анна подбежала к мужу:

– Есть новости, Уилл?

Тот же вопрос был готов слететь и с губ остальных.

– Нет, – ответил он и опустился перед Катериной на одно колено. – Но меня просили передать вам, мадам, что королю нездоровится и навестить его сейчас нельзя. – Герберт опустил глаза. Почему он не смотрит на нее?

– Уилл, – позвала его Катерина, – встаньте, пожалуйста, и расскажите, что происходит, – ведь мы родня!

Он встал и неуклюже переминался с ноги на ногу.

– Простите меня. – Он дернул оторочку на дублете, по-прежнему не глядя ей в глаза.

Катерина спрятала за спиной руки с обкусанными ногтями.

– Возвращайтесь к нему, – вздохнула она.

Он развернулся к выходу; сестра Анна подошла к мужу, желая его проводить, но Герберт отмахнулся со словами:

– Я ничего не могу сказать.