Гамбит Королевы

Глядя ему вслед, глядя, как полы плаща взлетают вверх при ходьбе, Катерина думала о том, что слишком сильно его любит. Она вспоминала, как ночью он прижимается к ней всем телом, как его руки ласкают ее, – и изнывала от желания. При такой страсти у них непременно будет ребенок… иначе и быть не может. Но время уходит. Прожитые годы начинают сказываться на ней. В тридцать пять многие женщины уже не могут рожать. Правда, к тридцати пяти годам большинство женщин выглядят старухами; они расползлись и обрюзгли после многочисленных родов. А у нее, как сказал однажды Томас, срывая с нее сорочку, «фигура молодой девушки».

– Ты вернешься вечером? – крикнула она ему вслед, но он ее не слышал, а если и слышал, то не ответил. Она села на траву, расправив юбки, и потерла зудящие глаза. Она слышала цокот копыт у конюшни – он уезжает. Он вернется к ней, в этом она уверена, ведь они поженились по любви. Он всего лишь дуется.

– Вам грустно? – вдруг раздался чей-то тоненький голосок.

Катерина вздрогнула от неожиданности.

– Джейн! – воскликнула она. – Как вы меня напугали. Я думала, вы в музыкальном салоне, с остальными.

– Вы плачете?

– Нет, Джейн, просто у меня чешутся глаза, и я их терла.

– У вас печальный вид.

– Нет, Джейн, как я могу печалиться, когда у меня есть все, чего я желаю?

Джейн озадаченно улыбнулась; девочка, видимо, не понимала, как можно получить все, чего желаешь.

– Давай разыщем Крепыша и выгуляем его в саду.

Они позвали пса и, держась за руки, направились к садовой калитке. Катерина покосилась на Джейн и подумала: девочка очень хладнокровна и уравновешенна. Ее чуть ли не с рождения готовят к будущему. Она напоминает Катерине живую изгородь, которую причудливо подстригли ножницы садовника. А будущее ей выбирать не дано, ведь в ее жилах, как в жилах ее кузины-певуньи, течет королевская кровь. Катерина не знала, что это – благословение или проклятие.

Томас по-прежнему намерен выдать Джейн Грей за короля, что само по себе неплохо. Но лорд-протектор надеется заманить в свои сети пятилетнюю королеву Шотландии до того, как на нее наложат лапы французы. Всех этих девчушек двигают, как пешек в шахматной партии. Пора подобрать жениха и для Елизаветы, ведь ей уже четырнадцать. Никто не знает, хорошая она партия или нет, законнорожденная или нет, принцесса или нет – бедняжка! А ведь есть еще Мария; ей тридцать один год, а она до сих пор в девицах. Мария не появляется при дворе. Зато лорд-протектор не видит, как она ходит к мессе; католические богослужения под запретом.

Хануорт-Манор, Миддлсекс, ноябрь 1547 г.

Небо над Хаунслоу-Хит было темное, низкое, похожее по цвету на кашу; оно давило на них. Во время грозы, которая бушевала несколько дней назад, сорвало последние листья с деревьев, и все вокруг неприветливо и сурово. Взмыленные лошади устали и из последних сил бредут к дому. За ними, вывалив языки, спешат заляпанные грязью гончие. Охота продолжалась почти целый день; сзади слуги несли тушу крупного оленя. Еще один слуга вел в поводу мула, нагруженного двумя оленями поменьше; их взвалили на мула, как мешки.

Одного убитого оленя Катерина собиралась послать Анне Стэнхоуп; она надеется, что жест доброй воли поможет ей вернуть мамин крест. Правда, она ни в чем не уверена: Томас поссорился с братом из-за драгоценностей королевы. Стэнхоуп стала невыносима; она расхаживает по дворцу, задрав нос. Она снова ждет ребенка – восьмого по счету. Катерина невольно думала о том, что мир устроен несправедливо. Одной женщине достаются восемь детей, а другой – ни одного. Но она уже свыклась со своей бездетностью. Ее уже не гложет острая тоска. Осталась лишь тупая боль, смутное ощущение, что ей чего-то недостает, только и всего. Зато на ее попечении появилась Джейн Грей; да и малыш Нед Герберт, сын ее сестры, очень радует ее. И конечно, с ней милая Елизавета. Можно сказать, что и у нее в каком-то смысле есть дети.

Елизавета скачет впереди, рядом с Томасом. Ее амазонка из изумрудно-зеленой шерсти – единственное яркое пятно на фоне серого ландшафта, если не считать прядей ее рыжих волос, которые выбились из прически и плывут за ней, как хвост кометы, да проблеск розового атласного рукава, когда рука Томаса взлетает вверх на холодном ветру.

Катерина внимательно наблюдала за ними. Они непринужденно болтали. Елизавета что-то говорила; Томас со смехом придерживал лошадь, чтобы ехать с ней рядом. Наклонившись к ней, он вынул веточку из ее волос. Елизавета положила ему на плечо руку, улыбаясь, хлопает ресницами, что-то говорит, а он выпускает ее руку и, шлепнув ее по бедру, скачет вперед. Катерина сгорала от ревности. У нее внутри как будто поселился клубок змей. Она пыталась убедить себя, что Томас ведет себя как хороший отчим, и все же опасалась, нет ли в их отношениях чего-то большего…