Gamemaster

Я поднимаюсь, смотря на нее, лежащую у моих ног, и задаю самый нетривиальный вопрос из всех возможных:

— Тебя-то как зовут, краса девичья?

— Хельги. Ольга я, то есть! — она улыбается с подначкой, мол, вспомнил про имя, после дела, но я на эту провокацию не поддаюсь и, кивнув напоследок, повернувшись к ней спиной, выхожу наружу, экипируясь на ходу. В спину мне прозвучал длинный, волнующий вздох.

Теперь я понял, что интуиция, выгнавшая меня на улицу, поступила так совершенно правильно. Перед лавкой, из которой я выкатился, взъерошенный и раскрасневшийся, застегивая амуницию на ходу, столпилась группа народу. Не просто так столпилась, само собой. Не знаю, слышно ли было мои с Ольгой упражнения с улицы, но мой внешний вид говорил сам за себя. Прямо перед лавкой выстроилась «делегация по встрече», явно готовящаяся войти внутрь, чтобы принять меня «на горячем». Три воина в полной сбруе. Впереди рыжебородый, в кожаном, плетеном дублете, на голове шлем — капюшон из волчьей головы, а серая шкура спадает плащом на плечи. В руках скандинавский щит с руной на передней поверхности, и широкий, односторонней заточки, лангсакс. Сейчас обнаженный, что характерно. Незнакомец смотрит на меня зло и хмуро так, с прищуром. Чуть позади него еще два воина, повыше ростом, оба в панцирях. Один бритый наголо, но бородат, в ухе внушительная золотая серьга. В креплениях на спине виднеется двухбородая секира, торчит из-за плеча. Второй тоже с голым черепом, но с выскобленной щетиной, на суровом, обветренном лице тату, в виде треугольника, обращенного со лба вершиной вниз, на щеках татуировки в виде тройных ран — царапин от звериных когтей, идущих от висков к углам рта. В руках, на кистях которых вытатуированы медвежьи лапы, два боевых топора, таких размеров, что они больше походят на заостренные молоты. Серьезные дядьки. И не местные, сразу видно. И самое паскудное то, что на их лицах тоже явно отражается желание срочно помножить на ноль мою скромную персону.

За их плечами начала скапливаться толпа посадских зевак, почуявшие зрелище. Им ведь что, только повод дай. Хлеба и зрелищ голодным прохожим, угу.

— Ты осквернил МОЮ женщину, слизняк. И я заставлю тебя об этом пожалеть! — голос у воина с волчьей головой на шлеметакой, что можно воду замораживать в июльский полдень.

Понятно, моя недальновидность и опрометчивость в поступках уже принесла свои плоды. Оперативненько, однако!

— Ты кто таков будешь? — я пытаюсь собраться с мыслями и настроиться на драку, которая, судя по всему, неизбежна.

— Я тот, кто убьет тебя сегодня. Хольмганг! Здесь! Сейчас! Принимай вызов, червь! — острие клинка направлено прямо мне в грудь.

— Она твоя жена или невеста?! — в ответ лишь отрицательный кивок.

— Нет, но она ею станет! — в голосе его ни малейшего намека на сомнения.

— Раз не жена она тебе, и не невеста, то у меня для тебя печальные новости. Это, скорее, моя женщина, чем твоя! — я в открытую смеюсь ему в лицо. Чертов «Уд», который отсчитывает пятнадцатиминутный обратный отсчет, полностью отключает мой инстинкт самосохранения, и дает мне ощущение, будто я сейчас семерых, таких, как этот хмырь вместе с его дружками, голыми руками на тот свет отправлю. Угу, безо всяких шуток, круче меня только Кавказские горы да вареные яйца. Подноси вражин по одному.

Мой насмешливый тон подстегивает рыжего, будто хлыст, лицо под волчьей мордой кривит гримаса бешенства, белки глаз наливаются краснотой.

— Я, Варгар Трюгенссон, разрублю тебя надвое. Вот этим самым мечом. Дерись, трусливый трэль! — судя по тону, которым это было произнесено, он специально хочет меня уязвить и спровоцировать на бой. Наивный дурак.

Внимание, Вас вызвали на дуэль, режим «бой до смерти»!

Принять?!

Да\Нет

Тут справа на меня налетает запыхавшийся стражник в полной сбруе. Я скашиваю глаза и признаю Данко. Он тяжело дышит и шепчет мне на ухо:

— Олег не дерись с ним. Он же тебя убьет!

— А может, я его? — его удивленное лицо только веселит меня еще больше.

— Это же волкоголовый, нурман! Ты что, совсем не боишься, что ли!? — изумление его нужно видеть.

В моей памяти на долю секунду всплывает что-то знакомое при слове «волкоголовый», но я никак не могу ухватить мысль за хвост. Да и черт с ней, с мыслью. У меня тут некислая разборка назревает.

— Он вызвал меня, друг! А я никогда не отказываю тому, кто оскорбляет меня, да еще и грозит убить.

Я отодвигаю доброжелателя рукой со своего пути, экипирую свою пельту, вынимаю из поясного кольца топор и утапливаю пальцем клавишу «Да». Отличный повод дать отведать крови моему новенькому Крушителю. Меня охватывает кураж. Его десятка против моего пятого уровня. Расклад не выгодный, но мне плевать.

Скандинав (и откуда он тут только взялся, кто бы сказал?) довольно осклабившись, произносит:

— Молись своим богам, варяг!