Не кажется, сударыня, а есть.Мне «кажется» неведомы. Ни этотСуровый плащ, ни платья чернота,Ни хриплая прерывистость дыханья,Ни слезы в три ручья, ни худоба,Ни прочие свидетельства страданьяНе в силах выразить моей души.Вот способы казаться, ибо этоЛишь действия, и их легко сыграть,Моя же скорбь чуждается прикрасИ их не выставляет напоказ.Король
Приятно видеть и похвально, Гамлет,Как отдаешь ты горький долг отцу.Но твой отец и сам отца утратил,И так же тот. На некоторый срокОбязанность осиротевших близкихБлюсти печаль. Но утверждаться в нейС закоренелым рвеньем – нечестиво.Мужчины недостойна эта скорбьИ обличает волю без святыни,Слепое сердце, ненадежный умИ грубые понятья без отделки.Что неизбежно и в таком ходу,Как самые обычные явленья,Благоразумно ль этому, ворча,Сопротивляться? Это грех пред небом,Грех пред умершим, грех пред естеством,Пред разумом, который примирилсяС судьбой отцов и встретил первый трупИ проводил последний восклицаньем:«Так быть должно!» Пожалуйста, стряхниСвою печаль и нас в душе зачислиСебе в отцы. Пусть знает мир, что ты –Ближайший к трону, и к тебе питаютЛюбовь не меньшей пылкости, какойНежнейший из отцов привязан к сыну.Что до надежд вернуться в ВиттенбергИ продолжать ученье, эти планыНам положительно не по душе,И я прошу, раздумай и останьсяПред нами, здесь, под лаской наших глаз,Как первый в роде, сын наш и сановник.Королева
Не заставляй меня просить напрасно.Останься здесь, не езди в Виттенберг.Гамлет
Сударыня, всецело повинуюсь.Король
Вот кроткий, подобающий ответ.Наш дом – твой дом. Сударыня, пойдемте.Своей сговорчивостью Гамлет внесУлыбку в сердце, в знак которой нынеО счете наших здравиц за столомПусть облакам докладывает пушкаИ гул небес в ответ земным громамСо звоном чаш смешается. Идемте.Все, кроме Гамлета, уходят.
Гамлет