Гамлет, отомсти!

– Инспектор Бакстон, – ответил Готт, – заболел ветрянкой, а инспектор Лукас уехал в отпуск аж в Бридлингтон, где сестра его покойной жены содержит пансион на берегу моря. Я узнал все это от сержанта, пока он не спускал с меня глаз, но в последние полчаса это чертовски надоело… Н-да, здесь беспорядок… Что происходит внизу?

– Досмотр, который наконец позволил увести вашего сержанта. Теперь говорите. Если сможете, превзойдите герцога – а он был совсем неплох.

– По предложению герцога, я поднялся сюда вместе с Джервейсом Криспином. Комната, разумеется, была не заперта. Все вроде бы оставалось на своих местах. Однако Джервейс знал о сейфе – вон там, под гравюрой Уолкота, – и сейф вскрыли. Джервейс вернулся, а я остался охранять и поразмыслить, если бы смог. Вскоре пришел сержант и уселся, чтобы сторожить стражника. В паузах принужденного разговора я пытался размышлять.

– Это хорошо, – заметил Эплби. – И каковы результаты?

– Выстрел связан с постановкой. Его время рассчитано по контексту пьесы. Вам уже сказали о посланиях? Работа кого-то со страстью к театральным эффектам. Мотив – возможно, просто тот же эффект.

– По крайней мере не документы государственной важности?

– Не знаю.

Эплби осматривал сейф. Что-то в голосе его друга заставило его обернуться.

– Джайлз… – начал он, но его прервал вопрос. Он понял, что Готт, несмотря на показное равнодушие, был столь же серьезен, как и он сам.

– Нашли эту чертову бумагу, Джон? Вы забываете, что я не знаю, что произошло внизу. Мне лишь известно, что что-то случилось и что сейф взломан.

– Да, ее нашли. Олдирн не выпускал ее из виду, пусть даже и несколько странным образом. Он засунул ее в какой-то свиток, который, похоже, должен был таскать с собой по ходу пьесы.

– Понимаю. И вы решили, что шпионы – это все вздор?

– Весьма вероятно, что да.

– Сюжет для детектива, где не участвуют господа Эплби и Готт?

– Надеюсь, все куда прозаичнее. Все указывает на дело совершенно иного рода.

– Все, за исключением того, что Элизабет… Дочь герцога… Кстати, Джон, я хочу жениться на ней… Все, за исключением того, что Элизабет и я видели в саду.

– Желаю удачи… Так что вы видели?

Готт рассказал о промелькнувшей в лунном свете фигуре и переброшенном через стену предмете. Эплби покачал головой:

– Думаю, что леди Элизабет делает поспешные выводы, хотя мне известно о прежней активности шпионов в этих краях. Мне кажется, я кое-что знаю о вскрытии сейфа, что может объяснить виденное вами. Если вкратце, то имеются косвенные свидетельства того, что некий медвежатник и специалист по камушкам по кличке Счастливчик Хаттон работал где-то поблизости. То, что вы видели, вполне могло оказаться сообщением Счастливчика со своим соучастником в доме. Не удивлюсь, если обнаружу другие вскрытые сейфы вроде этого и если это не связано со случившейся внизу трагедией. И почему можно исключить шпионскую версию, как вы выразились, в контексте «Гамлета»?

– Действительно, почему? Но вы же верите в то, что, смешивая различные версии, мы пытаемся что-то нащупать?

– Да. Так же, как и сержант. Но сперва расскажите мне о людях, обо всей этой пестрой толпе.

Готт смерил его недовольным взглядом.

– Но я все еще пытаюсь размышлять. А почему вы не руководите досмотром?

– Потому что я надеюсь, что в компании простых и безобидных сельских полисменов кто-то сможет проговориться и дать нам какие-то ниточки, пусть даже и противоречивые. Я на это довольно прозрачно намекнул. Что же до размышлений, думайте по ходу дела.

– Очень хорошо, я расскажу. Я стану говорить, как Марлоу в «Лорде Джиме» Джозефа Конрада, который без труда выдавал сто тысяч слов – на удивление связно – послеобеденной публике, в то время как одну за одной курил сигары.

Во время этого предисловия Готт сбросил домашние туфли актера-короля и расстегнул крахмальный воротник. Затем он перешел к описанию персонажей:

– Если говорить о Конраде, то, надеюсь, вы читали Вудхауса. Если так, то вы поймете, что герцог выступает в роли лорда Эмсворта, помните? Если это его характеристика, то она тут же напомнит вам о бессмертной свинье, императрице Бландинга. Он играет рассеянного простака, и это в какой-то мере забавляет. Весьма очевидно, что роль ему удается, и его конек – первое, что, безусловно, наводит на мысли о том, что в Скамнуме очень многое скрывают.

Герцогиня, которая приходится мне дальней родней, умна, очаровательна и странным образом стремится заполучить меня в зятья. В этом, полагаю, и состоит главная причина постановки «Гамлета» в Скамнум-Корте, а также смерти старика. – Готт сделал паузу. – Олдирн был ее другом и, как я думаю, частью ее прошлого в хорошем смысле слова. На самом деле Олдирн являлся для герцогини тем же, чем я, если не повезет, могу стать для ее дочери. Но это так, между прочим.