Гамлет, отомсти!

В настоящее время Джервейс, как вы, возможно, знаете, является воплощением семейства Криспин. Он много чего контролирует на планете, слишком много. Полагаю, он замешан в темных делишках. Скамнум же, как и всегда, представляет собой лишь витрину Криспинов, включая герцогский титул и все прочее. А герцог играет роль манекена. Он государственный старейшина. Когда общественность выказывает признаки недовольства чем-то, премьер-министр и прочие приезжают сюда и советуются с ним. Скамнум выносится на первую полосу с врезкой фотографии герцога в бриджах – что вызывает воспоминания об императрице – или за письменным столом, работающим над монографией о ловле форели. Это успокаивает, и Англия прочно стоит на ногах. Подобный образ вызывает уважение. Однако мне неизвестно, пользуется ли герцог доверием наших правителей. Джервейс, разумеется, время от времени занимает второстепенный министерский пост, но на этом поприще особо не усердствует.

Кинкрей, он же наследник, натура эксцентричная. Он отправился управлять королевской колонией. Он пишет монографии по рыболовству, соревнуясь с отцом. Затем идет Элизабет. Ей двадцать один год, она серьезна, романтична, практична, ребячлива, зрелая, страстная, отстраненная, ироничная и взбалмошная.

– Совершенно верно, – согласился Эплби. Слушая Готта, он методично осматривал спальню покойного. – Теперь переходите к толпе, – подсказал он.

– Там слишком много народа. Начать по значимости или по алфавиту? Олдирн – его застрелили. Дальше Банни, который жив. О нем мало что можно сказать. Очень похож на вас: такие же полицейские повадки и такой же аналитический ум. Потом Клэй…

– Будет лучше, – перебил его Эплби, – если вы пойдете не по порядку, а выберете тех, кто больше всего подходит под типаж безрассудного убийцы.

– Вы полагаете, что он или она – кто-то из труппы?

Эплби кивнул:

– Убийца прошел на заднюю сцену, почти в упор застрелил Олдирна чуть ли не на глазах у суфлера. Ему повезло, и за пять секунд он сумел скрыться. После чего ему опять несказанно повезло, и он смог отойти еще дальше, не вызывая подозрений. Если это так, то его можно назвать безрассудным авантюристом.

– Однако мне кажется, – заметил Готт, вдруг снова становясь серьезным, – что ни одно из приведенных вами условий не является необходимым.

Эплби прекратил осмотр и сел.

– Объясните, – попросил он.

– Ну что ж, начнем следующим образом. Вы должны тщательно все рассмотреть исходя из наиболее вероятного предположения, прежде чем перейти к менее вероятному. Наиболее вероятный посыл состоит в следующем: убийца подвергает себя как можно меньшему риску, он не безрассуден. Примем это за основу и зададим вопрос. Почему убийца, решив как можно меньше рисковать, выбрал для преступления именно это место и время?

– Действительно, почему?

– Потому, Джон, что он мог предвидеть, что ваши рассуждения станут двигаться на том же уровне, где они начали движение. На уровне в буквальном смысле слова. Вы смотрели вверх, когда стояли на задней сцене?

– Да, – ответил Эплби. – И я вижу, к чему вы клоните. И мне это в голову не пришло. Надеюсь, потому, что там не все сходится.

– Прямо над задней сценой расположена так называемая верхняя сцена. В ней есть люк. А в полутемном углу верхней сцены сидел пожилой господин, писавший картину. Любой лежавший на верхней сцене становился невидимым со стороны публики…

– Не сходится, – повторил Эплби. – Олдирна, как выяснилось, застрелили на уровне пола. Сейчас я почти уверен в этом, и полагаю, что это подтвердится результатами экспертизы. Сомневаюсь, что расстояние превышало два метра – хотя это тоже дело экспертов. – Он посмотрел на Готта и добавил: – Джайлз, у вас есть что-то еще!

– По-моему, да. Я пришел к этому, потому что ставил пьесу. Полагаю, что Олдирна застрелили на том самом месте, поскольку любой сразу станет рассуждать как тот, кто прошел через занавесы на задней сцене. Как безрассудный убийца, по вашим словам, который уже объявил о своем намерении в зловещих посланиях и так далее. Но мне кажется, что есть еще одно «почему». Почему Олдирна застрелили в тот самый момент? Скорее всего потому, что он только что лег, притворившись мертвым, когда Гамлет проткнет занавес. И выстрел, произведенный сверху, когда он лежал, подтвердит предположение, что его застрелили, когда он стоял. Расстояние как раз будет около двух метров.

Наступило недолгое молчание, после чего Эплби улыбнулся.

– Первый раунд за вами, – сказал он.

Затем он встал и продолжил осмотр комнаты.

– Итак, – продолжал Готт, – у вас есть один подозреваемый «наверху». Плюс к этому у вас максимум – дайте-ка посчитать – двадцать семь потенциальных подозреваемых «внутри».

– Двадцать семь, – повторил Эплби. – Прекрасно. – Он рассматривал шляпу-котелок. – Кстати, вы не знаете, Олдирн привез с собой камердинера?

– Не было у него камердинера – ни здесь, ни, как я понимаю, в Лондоне. Он жил очень скромно в служебной квартире. Где-то в Шотландии у него имелся домик. Однако я начинаю рассказывать вам краткие биографии двадцати семи подозреваемых.