Читаем Гамлет, принц датский… Сочинение Виллиама Шекспира… полностью

Гамлет, принц датский… Сочинение Виллиама Шекспира…

Последнее выражение Гамлета характеризует Полония; в переводе г. Полевого оно выпущено.

Супруг столь нежный!Он небесным ветрамПретил дуть сильно на лицо супруги!Земля и небо! должно ли припомнить?И обладанье, мнилось, умножалоВ ней обладанья жажду!

Так говорит Гамлет о любви своего покойного отца к своей жене, а его матери; в переводе г. Полевого это прекрасное место ослаблено.

О, если бЯ властен был открыть тебе все тайныМоей темницы! Лучшее бы словоСей повести тебе взорвало сердце,Оледенило кровь, и оба глаза,Как <две>{12} звезды, исторгнуло из мест ихИ, распрямив твои густые кудри,Поставило б отдельно каждый волос,Как гневного щетину дикобраза!

Это говорит Гамлету тень отца в переводе г. Вронченка, и каком переводе! уже не только поэтическом, но и художественном. Г-н Полевой перевел это место так:

О, если б мог я рассказать тебе, —От одного бы слова кровь застыла,И очи выпали б слезами,И каждый волос на главе твоей стал дыбом!

То, да не то. Вообще там, где драматизм переходит в лиризм и требует художественных форм, с г. Вронченком невозможно бороться.

Иди теперь в уборную красавицы; скажи, что пусть она хоть на палец толщиною наложит румян на щеки – ее ждет такое же превращение; заставь ее смеяться при том.

Это ослаблено в переводе г. Полевого.

Г-н Полевой сделал много выпусков: он исключил непристойности, каламбуры, непонятные намеки, укоротил по возможности роли тех актеров, от которых нельзя было ожидать хорошего выполнения; словом, он в переводе сообразовался и с публикою, и с артистами, и со сценою. Это хорошо; но мы не понимаем причины выпуска нескольких прекрасных мест. Превосходнейшая сцена пятого акта, на могиле Офелии, не только ослаблена – искажена.

У г. Вронченки Гамлет на вопли Лаерта отвечает такою высоколирическою и превосходно воссозданною выходкою:

Кто сей, чья горесть столь неукротима?Чей вопль, в пути задерживая звезды,Их изумленьем поражает? Я здесь,Принц датский, Гамлет!

У г. Полевого это заменено одним стихом:

Кто хнычет тут, кто смеет плакать?

У г. Вронченки:

ЛаертО, сатана твою исторгни душу!ГамлетХудая, друг, молитва!Прошу тебя, оставь, не жми мне горла!Я от природы кроток и не вспыльчив;Однако ж страшное во мне есть нечто,Чего твоя должна бояться мудрость,Оставь меня.

У г. Полевого:

ЛаертБудь проклят ты, убийца!ГамлетТише, тише!Зачем за горло схватывать меня?Бороться не тебе со мной, приятель!

То ли это? Но вот следующее место у г. Полевого передано несравненно лучше:

Нет! я не уступлю ему, пока я жив.Он хочет удивить меня печалью —Но я любил ее, как сорок тысяч братьевЛюбить не могут!

У г. Вронченки это переведено ближе к подлиннику, но очень нескладно и непоэтически:

Я любил Офелию, и сорок тысяч братьевЕе не могут пламенней любить!И что, скажи, для ней бы сотворил (?!) ты?

Но следующий монолог, и по полноте, и по силе, и по художественности выражения, у г. Вронченки передан превосходно:

Скажи, что хочешь сделать ты? – Сражаться,Лить слезы, в грудь разить себя, поститься,Пить острый оцет, крокодилов жрать —Я то ж хочу! – Или стенать ты станешь,В досаду мне, к ней бросишься в могилу?Вели зарыть себя – и я зароюсь!Вели насыпать гору, пусть навалятНа нас полсвета! Пусть пред нею ОссаПокажется песчинкой! ВеличатьсяИ я, как ты, умею!

Перейти на страницу: