Ган Исландец

— Ну, клянусь топоромъ Ингольфа, родоначальника моего поколѣнія, я сотру съ лица земли всѣхъ, носящихъ этотъ мундиръ, — вскричалъ онъ, указывая на одежду офицера: — Тотъ, кому я хочу отомстить, попадется въ числѣ ихъ. Я сожгу цѣлый лѣсъ, чтобы уничтожить растущій въ немъ ядовитый кустарникъ. Въ этомъ поклялся я въ день смерти Жилля и уже доставилъ ему товарища, который долженъ развеселить его трупъ… О, Жилль! Ты лежишь теперь здѣсь безсильный, бездыханный, когда такъ недавно ты настигалъ тюленя вплавь, серну на бѣгу, задушилъ въ борьбѣ медвѣдя Кольскихъ горъ. Ты теперь недвижимъ, между тѣмъ какъ въ одинъ день пробѣгалъ Дронтгеймскій округъ, отъ Оркеля до Сміазенскаго озера, взбирался на вершины Дофрфильда подобно бѣлкѣ, карабкающейся на дубъ. Ты теперь нѣмъ, Жилль, а давно ли своимъ пѣніемъ заглушалъ раскаты грома, стоя на бурныхъ утесахъ Конгсберга. О, Жилль! Напрасно засыпалъ я для тебя шахты Фарöрскія, напрасно поджогъ Дронтгеймскій соборъ. Всѣ старанія мои пошли прахомъ, мнѣ не суждено было видѣть въ тебѣ продолженіе поколѣнія дѣтей Исландіи, потомства Ингольфа Истребителя. Ты не наслѣдуешь моего каменнаго топора, напротивъ, ты завѣщалъ мнѣ свой черепъ, чтобы отнынѣ я пилъ изъ него морскую воду и человѣческую кровь.

Съ этими словами, схвативъ голову трупа, онъ закричалъ:

— Спіагудри, помоги мнѣ!

Сбросивъ перчатки, онъ обнажилъ свои широкія руки, вооруженныя длинными ногтями, крѣпкими и загнутыми, какъ у краснаго звѣря.

Спіагудри, увидѣвъ, что онъ уже готовъ былъ сорвать саблей черепъ трупа, вскричалъ съ ужасомъ, котораго не могъ подавить:

— Праведный Боже! Повелитель мой!.. Мертваго!..

— Что же, — спокойно возразилъ малорослый незнакомецъ: — ты предпочитаешь, чтобы этотъ клинокъ вонзился въ живаго?

— О! Дозвольте мнѣ умолять ваши рыцарскія чувства… Развѣ можетъ ваша честь рѣшиться на такое святотатство?.. Ваше превосходительство… Государь мой, ваша свѣтлость не захочетъ…

— Скоро ли ты кончишь? Развѣ нужны мнѣ эти титулы, живой скелетъ, чтобы убѣдиться въ твоемъ глубокомъ уваженіи къ моей саблѣ.

— Именемъ святаго Вальдемара, святаго Усуфа, святаго Госпиція, заклинаю васъ, пощадите мертвеца!..

— Помоги мнѣ и не толкуй дьяволу про святыхъ.

— Государь мой, — продолжалъ Спіагудри умоляющимъ тономъ: — ради вашего знаменитаго предка, святаго Ингольфа!..

— Ингольфъ Истребитель былъ такой же отверженный, какъ и я.

— Заклинаю васъ небомъ, — простоналъ старикъ, падая передъ нимъ ницъ: — не навлекайте на себя его гнѣва.

Малорослый незнакомецъ вышелъ изъ терпѣнія. Его тусклые сѣрые глаза горѣли какъ два раскаленныхъ угля.

— Помоги мнѣ! — повторилъ онъ, взмахнувъ саблей.

Эти два слова сказаны были такимъ голосомъ, какимъ произнесъ бы ихъ левъ, если бы могъ говорить.

Смотритель Спладгеста, дрожащій и полумертвый отъ ужаса, опустился на черную плиту и поддерживалъ руками холодную и влажную голову Жилля, въ то время, какъ малорослый человѣкъ съ изумительнымъ проворствомъ снималъ черепъ съ помощью кинжала и сабли.

Когда эта операція была кончена, нѣсколько времени разсматривалъ онъ окровавленный черепъ, произнося странныя слова. Затѣмъ онъ вручилъ его Спіагудри, приказавъ вымыть и вычистить, и съ стономъ, похожимъ на вой, сказалъ:

— А я, умирая, я не найду утѣшенія въ мысли, что наслѣдникъ духа Ингольфа будетъ пить человѣческую кровь и морскую воду изъ моего черепа.

Послѣ минутнаго мрачнаго размышленія онъ продолжалъ:

— Ураганъ слѣдуетъ за ураганомъ, лавина влечетъ за собою лавину, а я, я буду послѣднимъ въ родѣ. Зачѣмъ Жилль, подобно мнѣ, не возненавидѣлъ все, что только носитъ человѣческій обликъ. Какой демонъ, враждебный демону Ингольфа, толкнулъ его въ эти роковыя шахты за крупинкой золота?

Спіагудри, возвращая ему черепъ Жилля, осмѣлился вставить свое замѣчаніе:

— Ваше превосходительство правы: по словамъ Снорро Стурлесона, золото часто покупается слишкомъ дорогою цѣной.

— Ты напомнилъ мнѣ, - сказалъ малорослый незнакомецъ: — порученіе, которое я долженъ возложить на тебя. Вотъ желѣзная шкатулка, которую я нашелъ у этого офицера, такъ что ты видишь, что тебѣ достались не всѣ его пожитки. Шкатулка такъ крѣпко заперта, что, должно быть, заключаетъ въ себѣ золото — единственная цѣнная вещь въ глазахъ людей. Отнеси ее вдовѣ Стадтъ въ деревушку Токтре, какъ плату за сына.

Съ этими словами онъ вынулъ изъ своей кожаной котомки маленькій желѣзный ящикъ. Спіагудри взялъ его и поклонился.

— Выполни въ точности мое приказаніе, — сказалъ малорослый человѣкъ, пронизывая его пристальнымъ взглядомъ: — Подумай, что ничто не въ силахъ воспрепятствовать свиданію двухъ демоновъ. На мой взглядъ, ты болѣе подлъ, чѣмъ жаденъ. Ты отвѣчаешь мнѣ за этотъ ящикъ…

— О, повелитель, моей душой…

— О, нѣтъ! Твоими костями и мясомъ.

Въ эту минуту въ лицевую дверь Спладгеста раздался сильный ударъ.

Малорослый незнакомецъ удивился, Спіагудри зашатался и закрылъ рукою ночникъ.

— Что это значитъ? — заворчалъ малорослый человѣкъ: — А ты, презрѣнный, какъ задрожишь ты, услышавъ трубный гласъ страшнаго суда?

Послышался второй болѣе сильный ударъ.