Ганфайтер. Дилогия

Сихали вёл осторожно – бывало, что в ледниковые расселины ухали и танкитранспортёры. А изза цепочки холмов, где располагался аэродром, и впрямь выглядывали длинные серебристые сигары дирижаблейтанкеров. Вблизи они поражали размерами куда более – исполинские цеппелины висели, носами причаленные к мачтам, и почти касались земли решётчатыми фермами. Автокары подкатывали, гружённые кубическими танкамицистернами с нефтью, и киберпогрузчики, напруживая мышцы манипуляторов, скатывали «тару» с платформ. Выволакивали из ячей фермыподвески пустые «кубики», запихивали полные. По сути, танки являлись громадными бурдюками из гибкого силикета, их бока то прогибались, то выгибались, пока не закреплялись в решётчатом каркасе подвески.

– Вон тот вроде уже загружен, – показал Рыжий, снова привставая и хватаясь за верхнюю дугу рамы. – А так, что ж…

Сихали пригляделся – у дальнего дирижабля все грузовые ячейки были заполнены. Ровно сорок танков, и все лампочки над ячеями красные – стало быть, «кубики» не порожние, а с нефтью. Подходяще!

Неприметно оглядываясь, Тимофей подъехал к причальной мачте и выключил двигатель краулера.

– За мной, – сказал он.

В маленьком вагончике, изображавшем здание аэропорта, никто не подавал признаков жизни, да и «вездиков» рядом не стояло. Приблизившись к дверям, Сихали с улыбкой прочитал короткое объявление, размашисто написанное на листе пластпапира: «Все ушли на фронт».

– Нормально! – одобрил Рыжий поступок диспетчеров и пилотов. – Правильно, что…

– Так это смотря на какой фронт! – заметил Белый.

– А нам какая разница? – поморщился Купри.

– Вот именно, – прогудел ТугаринЗмей.

– Пошли, пока «оборонцы» не прочухали, где мы. – Тимофей быстро зашагал к дирижаблю.

Оказавшись под его необъятным корпусом, он оглядел переплетение балок, образующих фермыподвески по обеим сторонам гондолы, и сказал:

– Илья с Купри, вы идёте с левой стороны, я с Шуриками – с правой. Вынимаем все стопоры!

– А танки не вывалятся? – с опаской спросил Рыжий. – Если мы так… Или нет?

– Не вывалятся. А для сброса нам останется только снять блокировку – там есть пульт специальный, в кабине. Пошли!

Фридомфайтеры пошли, изымая клацавшие стопоры и швыряя их под ноги. Окончив первым, Сихали поднялся по трапу в гондолу. Дверца открылась сразу – антаркты плохо перенимали привычку запирать на замок.

Гондола не поражала величиной – узкий коридор, пара кают по сторонам, крошечный камбуз, где не развернуться, минитуалет, где не повернуться. Пилотская кабина открывалась наружу большим выпуклым блистером – такое впечатление создавалось, что пульт управления со штурвальчиком и само кресло пилота повисли на самом краю. Сядешь – и свалишься. Тимофей сел и не свалился. Зато обзор был отличный.

– Илья… – сказал он, разбираясь с пультом. – Куда тут жать… Илья, проверь капсулы.

– Ага…

Шесть спасательных капсул с автономным выведением были пристыкованы к гондоле снизу. Стоило шлёпнуть по красной аварийной кнопке«грибку», как в полу кабины расходились диафрагмы, приглашая поскорее занять место в капсуле.

– Нормально, – прогудел ТугаринЗмей.

– Ну, всё тогда…

Сихали нажал рифлёную клавишу стартёра, и гибкое суставчатое щупальце, державшее цеппелин за нос, тут же отпустило аппарат, скрываясь в причальной мачте. Глухой свист турбин почти не доносился до кабины, но их действие сразу же было явлено глазам – огромная выпуклая туша дирижабля плавно взмыла в воздух. Аэродром медленно уходил вниз, а обзор всё расширялся и расширялся.

– Смотрите, «оборонцы»! – крикнул Рыжий, тыча пальцем за блистер. – До чего ж…

Внизу, петляя по дороге, спешили три или четыре краулера, набитые антарктами в белоснежных каэшках. Их догонял танктранспортёр.

– Опомнились, – хмыкнул Белый.

Усмешка чуть тронула плотно сжатые губы Сихали.

В небо гвардейцы Кермаса не глядели – нефтевозы уходили на север каждые два часа и стали такими же привычными, как поморники.

Вскоре скалистый Берег Правды прополз под брюхом цеппелина весь, и внизу показалась гофрированная плоскость океана.

– Летим! – весело крикнул Рыжий.

– Летим… – вздохнул Купри.

20 декабря, 00 часов 10 минут.

АЗО, залив Прюдс, «ПортЭймери».

Если выйти из «Мирного» на корабле, держа курс к западу, вскоре попадаешь в воды моря Содружества. Оно углубляется в материк заливом Прюдс, на берегу которого устроен целый пояс станций – между бухтой Тюленьей и холмами Ларсенманн стоит Прогресс, у бухты Саннефьорд на нунатаке Лендинг расположилась «Дружная4», неподалёку находятся «Чжуншань» и «ПортЭймери», а дальше к югу, на восточном берегу озера Бивер, выстроена станция «Союз». Отчего такая скученность? А место такое – интересное.

Отсюда, от залива Прюдс, и до самого «Полюса недоступности», тысячу километров тянется глубокое понижение, прогиб по всей Восточной Антарктиде – Долина МГГ. ^[144]По дну этой долины медленно сходит величайший на планете ледник Ламберта – он несёт в себе восьмую часть всей пресной воды Земли.