Ганфайтер. Дилогия

«Бора8» относилась к многокорпусным кораблям и была внесена в регистр космофлота как суперконтейнероносец. ^[153]Представьте себе обычный планетолётпрямоточник, похожий на бокал для мартини, где ножка – толстая труба фотореактора, донышко – параболоид отражателя, а впереди раскрывается конус массзаборника. Теперь вденьте эту «мартинку» в три концентрических тороидальных яруса – большой, средний и малый – и увешайте их навесными цилиндрами корпусов, контейнероносных и танкерных. Представили? Вот такая конструкция и висела в черноте пространства прямо по курсу джакстера, висела и переливалась в лучах заходящего солнца, будто позолоченная.

– Красавец! – восхитился Белый.

– Красавица! – поправил его Гирин, гордясь.

Джакстер проплыл мимо отражателя, и его зеркальный двойник расплылся, обтекая чёрную дыру по центру, похожую на дуло. Когда корабль двигался, оттуда в фокус параболоида впрыскивались дозы дейтерийтритиевой смеси, начиналась сумасшедшая реакция, подобная длинной очереди термоядерных взрывов, и чудовищный поток жёсткого излучения бил в отражатель, как в парус.

Гирин мягко провёл космоскаф между параболоидом и малым ярусом, на который были навешаны два танкерных корпуса с желтоватыми натёками на круглых боках. Подрулив к ангару, он осторожно ввёл джакстер внутрь, и пластметалловые шторы тут же сошлись, отсекая холод космоса от тёплого мирка корабля. В вакуумотсеке все поснимали шлемы.

Макс Гирин оказался огромным светловолосым добрым молодцем, под стать Илюше Харину.

– Пошли, – сказал он, отодвигая люк, и зашагал по кольцевому коридору, клацая магнитными подковками. У Сихали так не получалось, его валило и шатало, как «ванькувстаньку».

– Ты тут один, что ли? – спросил он, переставляя ногу и судорожно ища, за что бы схватиться. Ближе всего качался Белый, в него Тимофей и вцепился.

– Один, – ответил Гирин. – Мы неделю как вернулись, припёрли груз эрбия с Япета. Команда на Землю подалась, а я тут – дома у меня тоже никого. Наташка на Большом Сырте сейчас, внука деду повезла.

– И сколько внуку? – улыбнулся Тимофей.

– Одиннадцатый пошёл! Слушай, я не понял… Ведь получается, что и на ТОЗО напали! Чего ты молчишь тогда? Поднимай народ!

– Рано, – затряс головой Сихали. – Сначала женщин выручим, потом уже политикой будем заниматься.

– Тоже верно.

Зайдя в рубку, Макс повключал обзорные экраны. Близился закат. Сумеречная серая полоса накатывалась на планету и густела; тени вытягивались в длину, становились бледноголубыми, сливались с потёмками. И наступила ночь.

– Начнём, пожалуй.

С этими словами Гирин возложил мощные длани на пульт и сделал несколько пассов, оживляя громадный корабль.

– …Повторяю! – рявкнуло по громкой связи. – Остановлены все полёты в зоне станций. Запрещены все финиши. Объявлена тревога на Спу. Продолжается коррекция орбиты станций «Промежуточная», «Центральная» и «Конечная»…

– Ну хоть эти целы, – вставил Браун.

– Теракт на Космическом Лифте расследуется Совбезом МККР…

– Расследуется! – фыркнул Белый негодующе.

– Какой, на хрен, теракт! – пробурчал Купри и скривился: – Аа, всё равно ничего не докажешь…

После недолгого молчания селектор замигал зелёным огонёчком и воззвал:

– Диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Цедва, капитан Липов. Прошу старт!

– Не дам. Теракт. Межпланетные полёты прекращены вплоть до особого распоряжения.

– Дай «зебру», похорошему прошу!

– Обойдёшься. Липа, не занимай линию! Цедесять, цедесять. Ты готов?

– Давно…

– Цедесять, выходи на старт, даю «зебру».

– А почему это ему можно, а мне нельзя?

– Липа, ты стал несносен. У цедесять рейс по маршруту Спутникдевять Земля – Лагранждва – Луна. Могу и тебя на Луну отправить. Хочешь?

– Нет уж, спасибочки…

– Цедесять. Старт!

– Диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Цечетыре, капитан Шулейко. Спускаюсь на заправку, сектор два, иду на резерве.

– Капитан Шулейко, выходите на любую орбиту четвёртой зоны. Заправка переносится на Спутри, сектор семь.

– Диспэтчир, итс сиилэвн, кэптн Маргрейв.

– Йес, кэптн Маргрейв. Тэйк зэ форт амбаркмент, уануанфифтин, бэйз твэнти сэвен. Рипит: уануанфифтин, бэйз твэнтисэвен.

– Диспетчер, диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Цевосемь, капитан Мелькерсен. Прошу финиша.

– Капитан Мелькерсен, даю третий пассажирский, код одинодинсемнадцать, базадвадцать тридвадцать два, триста один. Повторяю: даю третий пассажирский…

Гирин наклонился к селектору и чётко проговорил:

– Диспетчер!

– Есть диспетчер.

– Цедвадцать два, капитан Гирин. Поднимаюсь в зону станций.

– Капитан Гирин, выходите на любую орбиту четвёртой зоны. Все финиши на ГСО ^[154]запрещены изза теракта на Башне.

Хмыкнув, капитан откинулся в кресле.

– Что и требовалось доказать, – пробасил он и окликнул: – Комп!

– Готов к операциям, – отозвался псевдомозг корабля.

– Стартуем. Финиш в четвёртой зоне, станция «Сульдэ».

– Приказ понял. Высота орбиты тридцать шесть мегаметров, круговая скорость – три целых ноль семь километра в секунду, период обращения – двадцать четыре часа. Всё идёт штатно.

Оглядев приборы, Гирин проговорил, кивая головой:

– Хорошо… Ориентация точная… На торможение. ^[155]