Ганг, твои воды замутились. Три брата

В разреженном воздухе высокогорья было очень мало кислорода. Кровь приливала к голове, стучала бешеными молоточками в висках. Нарендер пошатывался, опьяневший от непривычных нагрузок, и каждый шаг давался ему с огромным трудом. Но он шел вслед за девушкой, стараясь не подавать вида, как ему тяжело.

Ганга же двигалась легкой походкой, будто по гладкой, ровной дороге, срывая по пути понравившиеся ей цветы.

Пользуясь тем, что она не оглядывается, Нарендер выбросил бутерброды, а потом оставил в траве и термос, с сожалением подумав о его содержимом. Ему показалось, что идти стало немного легче, и он уже подумывал о куртке, свинцовой тяжестью давившей на плечи, — вот бы повесить ее на какой-нибудь сучок, отличное получилось бы пугало или гнезда для птиц.

Девушка будто подслушала его мысли:

— А ты, господин, не слишком ли легко оделся для похода на Ганготы? Там лежат вечные снега, и в своей курточке ты будешь дрожать от холода! — улыбаясь, сказала девушка.

— Вовсе нет! — с жаром воскликнул юноша. — Это замшевая куртка из Франции, а тирольская шляпа — из Швейцарии. Если их наденешь, тебе не страшен никакой мороз!

Он сдвинул на затылок шляпу с пером. Сейчас она напоминала ему стальную каску. Но он упорно шел в атаку на Ганготы и был готов покорить их или умереть.

— Здесь не Швейцария, господин! Сейчас мы увидим, страшен ли тебе холод. Мне кажется, скоро ты будешь дрожать, как лист на ветру.

Нарендер скептически улыбнулся, и вдруг улыбка замерзла на губах — в лицо ему дохнул такой холод, что он невольно поежился. Что же ждет его впереди?

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

А тем временем дядя Ганга придирчиво рассматривал конверт письма, поступившего сегодня на почту. Украшенный многочисленными марками и штемпелями, конверт был адресован Тхакуру.

Дядя еще раз вгляделся в строки, написанные витиеватым почерком записного бумагомарателя — тщательно выписанные буквы были еще украшены какими-то особенными завитушками. Неизвестный автор послания достиг апогея писарского искусства в росчерке своей собственной фамилии, снабдив ее такими чернильными красотами, что ее невозможно было разобрать.

Тяжело вздохнув, старик уложил письмо в свою потертую почтальонскую сумку.

Конечно, можно было отнести письмо просто в кармане, но тогда никто бы не видел, что он находится при исполнении служебных обязанностей, а старик был не лишен некоторого тщеславия.

Прошествовав через всю деревню, он поднялся по ступенькам и постучал в дверь дома.

Если бы старик знал, что это стучится сама смерть!

Тхакур открыл дверь, и дядя вручил ему конверт с далеким бомбейским адресом.

— «Здравствуй, многоуважаемый Тхакур. Пишет тебе давний твой близкий друг Виру. Как ты помнишь, наши семьи дружили еще до нашего рождения. Твой отец обещал моему отцу отдать мне в жены Гангу. И вот время пришло.

Я долго трудился и сколотил кое-какой капитал. Теперь я могу обеспечить супругу, ввести ее в собственный дом, пусть не слишком богатый, но зато свой собственный. И мне нужна в нем трудолюбивая, не избалованная городской жизнью жена. Терпеливая труженица.

Надеюсь, что завет отца свят для тебя, Тхакур, и ты выполнишь его волю. Думаю, что Ганга готова для супружества, и я вскоре приеду за ней.

До скорой встречи, зять».

Тхакур прочитал письмо вслух и отложил в сторону.

— Да, — задумчиво протянул дядя, — он уже тебя зятем называет, хотя Ганга его уже не помнит. Сколько лет прошло…

— Сколько бы ни прошло, — сказал племянник, — а я должен выполнить волю отца, выдать сестру замуж за Виру. Как ты знаешь, дядя, ради этого я оставил службу в армии, хотя дослужился до сержанта.

— А захочет ли Ганга выходить замуж за человека, которого она не любит.

Тхакур поднялся со стула, заходил по комнате, скрипя армейскими ботинками на толстой подошве. Он подошел к часам, завел их, проделал еще какие-то мелкие хозяйственные дела, и все это лишь для того, чтобы не отвечать дяде. Да тот и не очень-то ждал ответа, все и так было ясно.

— Она еще не знает, что такое любовь. Виру — уважаемый и богатый человек. Он сделает ее счастливой.

— А я тебе вот что скажу, Тхакур. Деньги — это еще не все в жизни. Пусть Ганга сама решает свою судьбу.

А в это время путешественники достигли цели своего восхождения. Они стояли на зеленом склоне, перед ними вздымались островерхие горы, покрытые вечными снегами, а впереди тихо журчал широкий ручей.

Чистейшая вода текла в нем. Кристально чистая и холодная, как лед. Это было не удивительно — по одну сторону ручья зеленел ковер яркой, сочной травы с причудливо вытканным узором цветов, по другую сторону лежал снег.

— Ну вот мы и пришли! — воскликнула Ганга. — Остались только последние шаги. Ты должен их сделать вслед за мной.

Девушка сняла обувь и ступила босыми ногами прямо в ледяную воду.

Нарендер с ужасом смотрел, как нежные девичьи ноги переступают с камня на камень, обламывая кое-где хрупкие тонкие льдинки.

— Что же ты там застыл? — весело крикнула девушка с другого берега. — Иди же сюда!