Гангстер

— Замечательно, — сказал на это Пуддж, — вам с Нико не требуется оценивать его актерские способности. Следует просто взять у него деньги, которые он обещал отдать. Этот мистер Голливуд привык много чего получать бесплатно, а мы с Анджело — не из Голливуда и привыкли получать то, что нам обещано. Эти голливудские привычки надо менять, а мы для таких дел уже староваты. А Нико с тобой пойдет и проследит, чтобы этот мистер Голливуд не слишком сильно тебе хамил.

— Что мне нужно делать? — спросил я.

— Будь с ним все время вежлив, держи себя в руках и, что бы он там тебе ни говорил, не показывай ему, что сердишься. Тяжелую работу оставь Нико, он знает, как в таких случаях поступать. Ты должен только прийти, взять деньги, положить их себе в карман и уйти.

— А если у него их при себе не будет? — спросил я. — Не так уж много людей держат дома двадцать одну сотню зеленых.

— Ну тогда эта ночь станет для всех очень плохой, — объяснил Пуддж, — мы останемся без денег, а ему очень не повезет. И никто от этого не выиграет.

— Я не подведу вас, — сказал я.

— Я всегда так считал, — ответил он. — На твоей кровати лежит папка с личным делом этой задницы. Перед тем как пойдешь, почитай. Чем больше будешь знать про свой объект, тем легче будет контролировать ситуацию. Нико за тобой зайдет, так что будь готов.

— Что мне надеть? — Мое лицо покраснело, как свекла, но я понадеялся, что вопрос все же прозвучал не так глупо, как мне показалось.

Пуддж подошел ко мне, положил свои огромные ладони мне на плечи, наклонился, поцеловал меня в щеку и широко улыбнулся — я раньше не видел у него такой улыбки.

— Малыш, — сказал он, — ты думаешь, что синих джинсов, футболки и кроссовок будет достаточно, чтобы мистер Голливуд навалил в штаны? — И прежде чем я смог что-нибудь ответить, он продолжал: — Вместе с папкой я тебе положил кой-какую новую одежду, пойдешь в ней. Конечно, от этого он тебя сильнее не зауважает, но хоть будешь выглядеть как надо. Этот актеришка небось рассмеется, когда тебя увидит. Если ты будешь выглядеть как сопливый пацан, то у него не будет оснований тебя бояться. А если ты войдешь, одетый словно крутой мужик, который не уйдет без своих денег в кармане, ты сам удивишься тому, как быстро пропадет у него всякий юмор. Хороший гангстер всегда управляет ситуацией, не важно, молодой он или старый, высокий или низенький. Всегда.

Пуддж посерьезнел, несколько секунд смотрел на меня, а потом повернулся и беззвучно вышел из комнаты. Я сел на мягкую, обитую материей кушетку и закрыл глаза, стараясь отвлечься от звуков, доносящихся из переполненного бара внизу. Надо мной заскрипели половицы, и я услышал, как Пуддж прошел по комнате и включил свой проигрыватель. Он поставил пластинку Бенни Гудмена и сразу опустил иглу на третью дорожку — «Пой, пой, пой!» — и включил полную громкость: он знал, что я сижу этажом ниже, и хотел, чтобы я услышал музыку. Я сидел на кушетке с закрытыми глазами и улыбался, слушая, как нарастает соло на барабанах Джина Крапы и в него вплетается божественный кларнет Гудмена. Почти у всех удачливых преступников, которых я знаю, есть любимая песня, которую они слушают перед тем, как пойти на дело. Это важная составляющая ритуала. «Пой, пой, пой!» была любимой песней Пудджа, и я часто слышал, как она гремит из его стереосистемы — всякий раз, когда им с Анджело нужно было разобраться с какой-нибудь серьезной и зачастую сопряженной со смертью составляющей их бизнеса. Сейчас эта композиция подчеркивала важность моего первого задания и веру Пудджа в то, что я его не провалю. А еще он просто хотел, чтобы я послушал эту музыку.

С тех пор и впредь я всегда буду слушать эту музыку перед тем, как взяться за важное дело, требующее особого напряжения, — она помогает мне заглушить гангстерскую неутолимую жажду крови и денег.

Актер — худой, бледный, без рубашки — сел на обитый кожей стул, хлопнул в ладоши и засмеялся — точь-в-точь как предсказывал Пуддж. Перед ним стоял стеклянный кофейный столик, на котором лежали измазанные в кокаине ложки и пустые жестяные банки. Он был одет в грязные джинсы и белые носки, в углу богато меблированной гостиной стояла небрежно сброшенная пара ботинок «Динго». Нико стоял в дальнем углу комнаты, сложив руки на груди, и молча глядел актеру в затылок.

— Повторите снова, зачем вы здесь, — сказал актер.

Я сверху вниз посмотрел на него, его синие остекленевшие глаза пытались сфокусироваться на мне, трясущимися руками он схватил наполовину пустую бутылку красного вина.

— Как я уже говорил, вы взяли наркотиков на две тысячи сто долларов и должны за них расплатиться, — сказал ему я. — Сейчас. Со мной.

Актер поставил бутылку обратно, запрокинул голову и громко засмеялся.

— А я‑то думал, что за херню несет этот парень! — крикнул он, чуть не захлебнувшись только что проглоченным вином. — Видишь ли, когда я бываю в Нью-Йорке, я беру кокс у Чарли Фигероа, а не у какого-то лоха, разодетого как на похороны. Тебе понятно, что я говорю, ты, придурок?