Гангстер

— «Данхилл-групп», — сказал я, хотя знал, что мой ответ совершенно не был ему нужен. Он просто не мог ничего забыть.

— Верно, — кивнул он. — Они владеют также несколькими строительными компаниями. Тебе повезло, что они выбрали не самое подходящее время для нападения. У них как раз тогда случилась небольшая напряженка с деньгами.

— Ничего, я справился бы, — ответил я.

— А кто говорит, что не справился бы? — Анджело пытался изобразить безразличие, но мне очень часто доводилось видеть этот его тяжелый взгляд, и я знал наверняка, что он не предвещает ничего хорошего.

— Почему ты захотел встретиться со мной?

— Из-за женщины. Ты понимаешь, о ком я говорю.

— И все же?

— Что она значит для тебя? — спросил он, словно не слышал моих слов.

— Я люблю ее, — честно ответил я. — И хочу на ней жениться.

— Много ей известно о тебе? О твоей жизни здесь?

— Я рассказал ей то, что ей следует знать, — объяснил я. — Раз она собирается за меня замуж, это всего лишь справедливо.

— А что ты знаешь о ней?

Я посмотрел вниз, на щенка, который уже успел освоиться со мной и теперь с наслаждением вонзил слабые зубки в мягкую пятку моего армейского ботинка. Я наклонился и погладил его по голове.

— Что когда она говорит, что любит меня, это чистейшая правда, — сказал я, глядя на Анджело.

— Ты знаешь ее достаточно хорошо, чтобы доверять ей? — спросил он.

— Я доверяю ей больше, чем кому-либо из тех, кого я знаю, — сказал я.

Анджело взял с кофейного столика два листка бумаги.

— Имя — Джанет Уоллейс, ей тридцать лет, — сказал он. — Происходит из процветающей семьи, принадлежащей к высшему классу в Дирборне, штат Мичиган. Ее отец был полноправным партнером небольшой бухгалтерской фирмы и умер, когда она училась в колледже. Ее мать работает в местном муниципалитете и состоит во множестве общественных объединений. Джанет — единственный ребенок у своих родителей, получила диплом с отличием и в удачные годы зарабатывает до 55 000 долларов.

Выкуривает по пачке «Мальборо» в день и пьет вино за ленчем и обедом.

— Все это я знаю, — сказал я, не отрывая взгляда от его лица.

— Теперь позволь мне рассказать тебе о том, чего ты не знаешь, — сказал Анджело.

Я почувствовал, как у меня на загривке выступил обильный пот, взгляд против воли устремился на папки и два перевязанных пакета, комната внезапно стала меньше. Во рту пересохло, а щеки вспыхнули.

— Я могу на этом остановиться, — сказал он, поднимаясь и медленно подходя к столу.

Я покачал головой:

— Раз уж начал, то заканчивай.

Он остановился возле стола, взял верхнюю папку и открыл ее.

— Эта женщина, которую ты любишь и которой так доверяешь, имела до тебя очень много любовников, — сказал он. — Из этих документов ты узнаешь все обо всех. Они из самых разных кругов общества. Один писатель, один актер, несколько адвокатов, пластический хирург, полицейский, даже торговец наркотиками. Три года назад она забеременела от одного из них, вот только не знала точно, от кого. Но эту проблему она решила. Она довольно сильно увлекалась наркотиками — употребляла по большей части кокаин и траву — и пила намного больше, чем сейчас. Парень, с которым она только что развелась, лечился в Обществе анонимных наркоманов, но снова сел на кокаин.

Анджело положил руку на перевязанные пакеты.

— Она позировала фотографам обнаженная, — сказал он, взглянув мне в лицо. — Один из ее старых дружков был мастером этого дела. Он продавал фотографии кое-кому в Мичигане; так они и попали ко мне. Здесь она, как правило, после употребления дури — травы или ЛСД. Ну, и там есть кое-что еще. В другом свертке — видеокассеты. Она несколько недель крутила с актером, парнем, работавшим в одном из ее проектов. Ночи она, как правило, проводила у него, не зная, что он во всех углах своей квартиры поставил камеры. Ему, видишь ли, нравится снимать фильмы о том, как он трахается, и показывать их приятелям. Его кассеты я тоже купил. Если хочешь узнать все подробности, то можешь найти их в этих папках.

Я долго смотрел на него, потом глубоко вздохнул.

— Каким образом?..

— Она ведет дневник, — сказал он. — Некоторые снимки оказались прямо там, на одной из книжных полок. Как только я обнаружил это, все остальное встало на свои места.

Я прожег Анджело яростным взглядом и шагнул к столу.

— Если бы Пуддж был жив, ты никогда не поступил бы так.

— Ты тоже, — отозвался он.

Анджело выпрямился и подошел ко мне.

— Ты можешь остаться здесь на всю ночь, — сказал он. — Хочешь читай эти бумаги, хочешь выброси их. Они принадлежат только тебе. Утром можешь вернуться к ней, а можешь остаться здесь, где тебе и следует быть. Она не подходит для тебя. И тот, наружный, мир тоже не подходит для тебя. Твое место здесь. И это чистая правда. Ты не можешь больше отворачиваться от нее.

— Я уже нашел свое место, — ответил я.

— Эта женщина когда-нибудь говорила, что любит тебя? — спросил Анджело.

Я кивнул.

— Ты веришь ее словам?

Я опять кивнул.

— Как ты думаешь, все те мужчины, что были до тебя, тоже верили ей?

— Я верил тебе, когда ты говорил, что любил меня. Разве в этом я ошибался?