Гангстер

Он был высоким мужчиной; длинные пряди волос падали на веснушчатое лицо. Его лоб был покрыт густым по-том, стекавшим в глаза. Выглядел он на десять, если не на двадцать лет моложе, чем представляли его себе Анджело и Пуддж, и его облик и поведение никак не соответствовали уличной репутации. Вся бравада слетела с него, как только он увидел троих мужчин, вошедших в подъезд плохонького многоквартирного дома, где не было даже горячей воды. Без единого слова Спайдер Маккензи схватил Рэйни обеими руками, протащил на два пролета вверх по лестнице и втолкнул в двухкомнатную квартиру.

— Вы же можете вытащить меня, — канючил Рэйни. — Всего-то делов — передать Маккуину, что я ему задолжал.

— Не так важно, что ты взял и как ты это сделал, — наставительно произнес Пуддж. — Важно, чтобы все знали, что тебе это просто так не сошло с рук.

Спайдер Маккензи вынул револьвер из внутреннего кармана пиджака, шагнул вперед и приставил дуло к виску Рэйни. Потом он взвел курок и вопросительно взглянул на Анджело и Пудджа, ожидая сигнала.

— Я отдам Маккуину половину моих еженедельных доходов, — сказал Рэйни. Пот стекал по его лицу уже не каплями, а струями. — Тогда никто не сможет подумать, что я его не уважаю.

— Сколько ты имеешь? — спросил Анджело.

— Около семи сотен в неделю. Это после дележки с ребятами.

— Если будешь приносить Маккуину семь штук в неделю, у тебя в голове не прибавится свинца, — сказал Анджело.

— Все? — спросил Рэйни, уставившись на Анджело. — Чтоб я остался без дохода!

— Парень вот-вот получит пулю в башку и все-таки торгуется. — Пуддж покачал головой. — Да ты нахал.

— Ангус велел убрать его, — напомнил Спайдер, ощутимо ткнув Гэппера пистолетом в висок, — а не делать партнером.

— С мертвого навару не получишь, — возразил Анджело. Он стоял в дальнем углу комнаты спиной к открытому окну, засунув руки в карманы брюк, и пристально рассматривал Гэппера. — Ну что?

Гэппер с трудом сглотнул и несколько раз моргнул, пытаясь стряхнуть едкий пот с век.

— Я же останусь на нулях, — пробормотал он и, скосив глаза на Маккензи, увидел, что тому не терпится нажать на спуск.

— На нулях, зато живой, — сказал Анджело.

— И не вздумай впредь трогать наши точки, — добавил Пуддж. — Барахольничай где-нибудь в других местах.

— Маккуину это не понравится, — сказал Спайдер, посмотрев по очереди на Анджело и Пудджа.

— Понравится, когда начнет поступать новый еженедельный взнос, — возразил Анджело.

— Ну так как же? — спросил Пуддж, взглянув на Рэйни. — Договорились? Или заказывать цветы для похорон?

Рэйни закрыл глаза и тяжело вздохнул. Его рубашка была покрыта пятнами проступившего пота, густые волосы прилипли ко лбу. Он открыл глаза и кивнул.

— Знаете, парни, вы просто грабители, — сказал он. — Я без обиды — просто хочу, чтобы вы это знали.

— Спасибо, — отозвался Анджело.

Ида Гусыня стояла за стойкой «Кафе Мэриленд». Она налила до краев в стакан виски и понюхала. Потом посмотрела на Анджело, который сидел напротив нее и расправлялся с большим толстым куском вишневого пирога.

— Хочешь, налью тебе кофе? — спросила она.

— Пожалуй, лучше молока, — ответил Анджело с набитым ртом.

Ида нырнула под прилавок и появилась, держа в одной руке бутылку с молоком и пустой стакан в другой. Вылив содержимое бутылки в стакан, она подвинула его Анджело.

— Все гангстеры, которых я знаю, поначалу пьют молоко, потому что оно им нравится, — сказала Ида и, улыбнувшись, указала на стакан. — А когда становятся старше, им приходится пить это, потому что у них нет выбора.

— Почему? — искренне удивился Анджело.

— Проблемы с желудком, — объяснила Ида. — Они обязательно возникают, потому что приходится годами держать все свои чувства при себе, никогда не показывать, что ты испытываешь на самом деле, и вести себя так, будто ты ничего не боишься. А на самом-то деле всем нам больше всего хочется удрать и спрятаться где-нибудь в тихом месте, пока стрельба не кончится.

— Ангус говорит, что всегда можно узнать гангстера, который отсидел в тюрьме, — сказал Анджело, — потому что он все, что ест и пьет, запивает молоком. Ублажает язву, заработанную во время отсидки.

— Это не самая здоровая профессия, что и говорить, — со смешком кивнула Ида. — Потому-то я и думаю, что для меня сейчас самое время завязать.

— И чем же ты будешь заниматься? — изумился Анджело. — Это место и эти люди — ты же знаешь это лучше всего на свете. И ты обо всех заботишься. Включая меня.

— К нашему бизнесу нужно иметь особое чутье, — объяснила Ида. — Нужно хорошо понимать, когда делать ставки, а когда выходить из игры. Так вот, для меня время выхода наступило.

— И что ты будешь делать? — спросил Анджело.

— Я заработала здесь много денег, — она окинула зал гордым хозяйским взглядом. — И сумела кое-что сэкономить. Сейчас далеко не худшее время для того, чтобы заставить эти деньги работать.

— Знаешь, у меня ведь нет даже портрета моей матери, — сказал Анджело. — Можно подумать, что ее никогда не было на свете. Жозефина… но она умерла, когда я был еще ребенком. Так что ты для меня больше мать, чем кто-либо другой.