Гангстеры

— Я пришел за тобой из-за носков. На тебя ссылаются твои приятели, пойманные с поличным. Так что выбирай: либо ты признаешь факты, и мы договариваемся в наших общих интересах, либо ты их отрицаешь и в таком случае проводишь ночь здесь, а завтра мы устраиваем тебе очную ставку с приятелями. Против тебя сейчас уже трое, но я попытаюсь поймать и других, так что чаша весов склоняется не в твою пользу. Что же касается источника твоих доходов в «Пети-Тру», то можешь не волноваться, об этом я тоже позабочусь.

Возможность лишиться ежедневных доходов производит на Дешана более сильное впечатление, чем обвинения в грабеже. Таковы сутенеры. Женщины для них важнее всего. Они обеспечивают им заработок и покой. Пока женщины наполняют их копилку, сутенеры чувствуют себя в безопасности, независимо от политических конфликтов, войн и бомб, взрывающихся над Хиросимой. Жизнь без женщин становится для них кромешным адом.

Жильбер Дешан не исключение. Он принадлежит к сутенерскому братству, разветвления которого опутывают землю: содержатели игорных домов и домов терпимости. Через них хороший полицейский может узнать очень многое о предстоящем в воровском и преступном мире. Баньель, выйдя из министерства после совещания, порекомендовал мне обзавестись собственной сетью информаторов. Случай представился, так как судьба Жильбера Дешана находится в моих руках. Я мягко наступаю:

— Пока у тебя есть еще возможность выкарабкаться.

— Что я должен делать? — спрашивает Дешан, подняв брови.

— Работать на меня.

Я говорю это небрежно, как если бы речь шла о чем-то совершенно естественном. Но он весь напрягся.

— Что это значит?

— Это означает, что мне необходимы информация, сведения. Кражи меня не интересуют, но настоящие преступления, например…

— Но откуда же мне знать о настоящих преступлениях?

— Ты знаешь Бухезайхе?

Он смотрит на меня ошеломленно, не понимая, почему я произнес это имя.

— Знаю.

— Так вот, он меня интересует. Он был в гестапо, так?

— Да, черт возьми.

— И он на коне!

— Похоже.

— Итак, баш на баш. Ты мне сообщаешь, где я могу его взять, а я тебе прощаю за это одно дело.

— Как это, одно?

— Очень просто: одна информация равняется одному делу. Три — трем и так далее.

— Ну, это уж слишком! Я столько не воровал. Разве что вот с Деде-Баском.

— Это кто?

— Хороший парень. По воскресеньям мы ездим с ним в Шампини поиграть в шары. Если я вам окажу услугу, вы действительно оставите меня в покое?

— Посмотрим.

— Бухезайхе тоже ездит в Шампини с Жо Аттия, в бистро. За короткое время они набили себе карманы с Лутрелем, Ноди и Дано. Только последних вы лучше не трогайте.

Упоминание имени Лутреля заставило меня подскочить. Я снова перехожу в наступление:

— Послушай, заключим пакт: я прощаю тебе дело с носками, а ты мне сообщаешь о банде. Договорились?

Дешан в течение минуты взвешивает все «за» и «против». Наконец он говорит:

— Идет. Но это остается между нами?

— Даю слово.

— Хорошо, тогда слушайте. Аттия и Бухезайхе часто приглашают девиц из «Шабане» или «Уат-Ту-Ту» в «Таверну» Шампини. Остальные тоже часто там бывают. Когда они все будут в сборе, я позвоню вам, и вы их всех тихо возьмете. Они будут пьяны, и я спрячу их пистолеты в прилавок. Только не забудьте для проформы арестовать и меня с Баском.

Я ликую. Когда Баньель появляется в кабинете, я подробно рапортую ему обо всем. Он тоже в восторге. В присутствии всех членов бригады патрон излагает свой план действий. Нам остается только ждать звонка Дешана.

— Господа, — заявляет Баньель, — мы должны пометить в календаре эту дату: двадцать третье сентября тысяча девятьсот сорок шестого года. Благодаря Борнишу сегодня вырисовывается наше будущее торжество над префектурой полиции.

16

Двадцать пятое сентября тысяча девятьсот сорок шестого года. Группа инспекторов спускается по широкой и обветшалой лестнице судебной полиции, задевая плечами почерневшие от времени стены, выходит в квадратный двор набережной Орфевр и прыгает в машины с уже заведенными моторами. В то же самое время вооруженные полицейские в касках садятся в автобус. Парижская полиция отправляется на штурм, сопровождаемая воем сирен и пятьюдесятью мотоциклистами. Всего около трехсот пятидесяти человек. Восемнадцать часов тридцать пять минут.

Мобилизация начинается по звонку Нузея. Напав на след гангстеров в кафе «Марронье», Эмиль, сдвинув берет на глаза, не покидает больше свою обсерваторию. Только что он посетил кафе с инспекцией, и он входит в раж. Столь долгожданный день наступил: банда вся в сборе. В полумраке зала он заметил оперевшегося о стойку бара Бухезайхе, беседовавшего с друзьями, стоявшими спиной к Нузею. Эмиль бросился в соседнее кафе, чтобы позвонить оттуда комиссару Пино.

— Патрон, они здесь…

— Уверен?

— Да.

— Мы выезжаем.