Гангут. Первая победа российского флота

Не улучшил настроения шведскому командующему и следующий день. Из дневника Ватранга: «Среда, 28-го числа. Полный штиль. Из Кимото на шверботе прибыл лейтенант, чтобы справиться о положении вещей здесь, у нас, причем он не имел ни малейших сведений о том, что случилось с галерами; вчерашнюю стрельбу они тоже слышали, но из этого ничего определенного не могли заключить. Я его немедленно опять отправил обратно с письмом к шаутбенахту Таубе с изложением положения вещей и моим мнением о том, что шаутбенахту при этих обстоятельствах следовало бы предпринять. Утром вернулся посланный мною лейтенант, однако без ответа на мое письмо или сообщения, что они приняли русские письма и отправленные для шаутбенахта вещи… Лейтенант донес, что шаутбенахт жив и ранен в левую руку, а равно, что блокшиф и галеры вчера после тяжелого боя были взяты неприятелем и что он их видел у русских. О других же офицерах он не мог получить никаких сведений, а равно, как выше упомянуто, русские также не хотели принять посланные для шаутбенахта и капитана Сунда вещи. Но изъявили согласие по получении ими верных сведений об убитых и пленных сообщить мне таковые. Эти сведения затем и были сообщены, из коих выяснилось, что четыре обер-офицера были убиты…» Разумеется, что ни о каком обмене пленного Эреншельда также не могло быть и речи. Думается, что абсурдность просьбы была понятна и самому шведскому адмиралу, который даже не упомянул об этом отказе Апраксина в своем дневнике.

По сигналу с «Бремена» корабли один за другим начали сниматься с якорей и лавировать к югу для выхода на рейд полуострова Гангут. Вначале вытянулись корабли Ватранга, затем двинулась и эскадра вице-адмирала Лилье.

29 июля, уже оставив за кормой Гангут, Ватранг снова созвал на своем флагманском корабле капитанский консилиум для решения вопроса. На нем снова обсуждали, казалось бы, уже решенный вопрос куда идти?

— Русские рискнули и получили все! — мрачно заявил вице-адмирал Лилье. — А ведь нападение на Эреншельда не было для них необходимостью. Более того, оно было даже крайне опасным!

Присутствовавшие на консилиуме капитаны разом повернули головы в сторону вице-адмирала.

— Поясните! — кивнул Ватранг.

— Ведь стоило только во время этого боя подняться хотя бы небольшому ветру, и, увлеченные сражением, русские сразу же оказались бы запертыми в глухом заливе нашим корабельным флотом Русские поступили очень неразумно! На их месте я бы после прорыва сразу же ушел далее в Абосские шхеры и к Аландским островам, не ввязываясь в драку с отрядом Эреншельда.

— Увы, вы не русский адмирал, а их Апраксин вовсе не шведский флагман, в этом весь ответ на ваш вопрос! — невесело усмехнулся Ватранг. — К тому же мы просто не смогли бы, даже при хорошем ветре, с нашими глубокосидящими кораблями пройти по сложному и узкому фарватеру за Гангутом и запереть для русских тамошние проходы. Ну а удержать русских от их очередного прорыва к Аландам мы тоже теперь бессильны. Если они сумели без потерь прорваться мимо нас у Гангута, то за мысом у них куда большие возможности, ведь фарватер там шириной уже не в милю, как здесь, а почти в пять. А потому мы никого блокировать не будем. Сейчас речь идет уже о другом — о спасении самой Швеции!

Тот факт, что Ватранг дважды собирал совет для обсуждения одного и того же вопроса, говорит только об одном — шведский командующий находился в полной растерянности и слабо понимал, что ему надлежит делать. Капитаны кораблей опять решали, надо ли им отправиться на поиски русского корабельного флота к Ревелю или же встать на защиту шведского побережья от российских галер. Как следует из морского журнала шведского адмирала, на совете «были взвешены все доводы за и против, но мнение большинства было за защиту шведских берегов». Этому мнению Ватранг и последовал, предпочтя оборону собственно шведских земель от возможных десантов с галер поискам сражения с русским корабельным флотом у Ревеля. Думается, что в данной ситуации Ватранг поступил все же правильно: лучше иметь синицу в кармане, чем журавля в небе.

Самое любопытное состояло в том, что четвертый шведский флагман шаутбенахт, Таубе, узнав о трагедии Эреншельда в Рилакс-фиорде, не стал дожидаться указаний Ватранга, он самовольно бросил на произвол судьбы Аландские острова, уведомив старшего флагмана короткой запиской: «Должен всепокорнейше высказать, что для предупреждения обычной коварности нашего врага и его быстрого движения вперед было бы целесообразно обосновать свои позиции на шведской стороне близ Фурузунда… Предполагаю, что вы, по всей вероятности, не будете иметь ничего против, если я при первом благоприятном ветре уйду отсюда, тем более, что жители всей этой местности уже бежали».

* * *

Что касается начальника тылового отряда капитан-командора Сиверса, то на обратном пути в Гельсингфорс его ждало небольшое приключение.