Гангутское сражение. Морская сила

Петр сразу же позвал прислугу, расспросил, а утром сам поехал на рыбацкую пристань. Русского царя окружила толпа рыбаков, бросили они свое занятие. Словоохотливые, как и все рыбаки, эсты подробно описали все, что видели. Да, за Наргеном не первую неделю курсируют галсами шведский фрегат и бригантина. Рыбаки возят им на продажу свежий улов, который шведы покупают по хорошей цене. Главным у шведов, кажется, майор Адольф Снольском.

Выслушав рыбаков, Петр задумался. Раз шведы присматривают за Ревельской бухтой, значит, все-таки считаются с какой ни есть морской силой русских. Но сколько их? Какие у них замыслы? Неплохо бы прознать.

В тот же день капитан-командор Шелтинг получил указ от царя — готовить к походу бригантину.

— На бригантине старшим пойдет Захарий Мишуков. Отправим его с письмом к шведам. Под видом просьбы нашей к размену пленниками. Пущай выведает, што и как, пришли его ко мне.

Почему же царь остановил свой выбор на Захарий Мишукове? Так уж сложилось, что за четверть века немало приблизил к себе царь своих бывших потешных, и ближе всех к нему оказались те преображен-цы и семеновцы, которые связали свои судьбы с морем. Так и «кочевали» они с царем, начиная с Великого посольства. Жаловал царь и молодую моряцкую поросль. Одним из первых окончил Навигацкую школу и выходец из захудалых дворян Захарий Мишуков.

Петр завел порядок — лично экзаменовал выпускников Навигацкой школы. На поверке знаний ему приглянулся 20-летний, шустрый гардемарин Захарка. Флот на Балтике только-только нарождался, определили его первоначально на бригантину. При отбитии нашествия генерала Либекера проявил он себя. «За участие в разбитии Либекера пожалован золотой медалью». С той поры находился Мишуков в поле зрения генерал-адмирала Апраксина. Перед штурмом Выборга Мишукова произвели в штурмана. Редкое потому времени звание. Выделился он и при взятии Выборга. И не только лихостью в бою, но и проворством. Приглянулась Захарию дочь бурмистра Выборга, сватался к ней. За свата выступил сам царь-государь, сватовство отметили, как положено, пиром. Но пронырливый Захарий скоро разведал, что невеста почти бесприданница. Тихо, бесприметно Мишуков отступил, дал задний ход. В следующую кампанию царь взял его с собой в Прутский поход. За какое отличие, неясно, но в царском указе прописано «за участие в турской акции произведен в гвардии подполковники». Не отпускал его от себя Петр. Посадил рядом с собой исполнять роль шафера на царской свадьбе с Екатериной Алексеевной…

Как всегда, ловко щелкая каблуками, Мишуков явился перед царем.

— Подойди, — поманил царь Захария, дописывая какую-то бумагу за конторкой. Не отрываясь от писанины, наставлял Мишукова: — Завтра пойдешь к шведам на «Диане» с этим письмом. Где-то за Наргеном лавирует под парусами на фрегате майор Снольском. Выкинешь белый флаг. Подойдешь, представишься, на словах передашь, что сие мое послание к брату моему, королю Карлу. В нем прошу обмена пленников: ихнего генерала Горна, взятого в Нарве, на нашего генерала Автонома Головина, плененного под той же Нарвой. Пятнадцатый годок терзается у шведов Автоном. Пора его выручать.

Петр закончил писать, посыпал бумагу песочком, стряхнул, сложил вчетверо. Подозвал Мишукова ближе.

— Но не то генеральное. Твое дело все у шведов высматривать, ежели возможно, вызнать, сколь их судов у Гангута и каких, кто верховодит. Уразумел?

— Точно так, господин контр-адмирал.

Царь усмехнулся:

— Ну, с Богом, ступай. Жду тебя беспременно.

С восходом солнца шнява «Диана» снялась с якоря, лавируя против встречного дверного ветра, медленно направилась к Наргену. Только к вечеру шнява вышла на траверз Наргена и повернула к западу.

Заходящее солнце слепило глаза. Мишуков пригляделся в подзорную трубу. Вдалеке, милях пяти-шести, цепочкой вытянулась шведская эскадра.

«Один, другой… — передергивая плечами, шептал про себя Мишуков. — Мать честная! Никак шесть вымпелов, да вить все корабли никак линейные».

Капитан-поручик Мишуков не ошибся. На горизонте в лучах заходящего солнца лавировала левым галсом эскадра вице-адмирала Лилье. Командующий эскадрой только было распорядился ужинать, но в каюте появился капитан Систерн.

— Герр вице-адмирал, прямо по курсу появилось судно. Видимо, бригантина, лавирует на вест.

Пришлось выйти на палубу, вскинуть подзорную трубу.

«Пожалуй, шхуна или бриг, но какая-то особая конструкция, — определил Лилье, — наверняка это русская посудина. Куда же она лезет, на явную погибель?»

— Не спускайте глаз с этого храбреца, — опустив подзорную трубу, распорядился Лилье. — Передайте на головной «Верден»: сыграть тревогу. Чем черт нешутит. Я займусь ужином.

Между тем эскадра сравнительно быстро сблизилась с парусником. На встречных курсах расстояние скрадывается весьма быстро. Солнце еще не село в воду, катилось по горизонту, шведский адмирал не успел покончить с ужином, а на «Вердене» капитан уже четко определил и передал на флагман: «Вижу русскую шняву под белым флагом».