Гангутское сражение. Морская сила

Лилье досадно поморщился. В хвосте кильватера плелась русская шнява с подобранными парусами. Что делать с этим злосчастным пакетом? Никто не уполномочивал его, вице-адмирала Лилье, вступать в сношения с русским царем. Так он и распорядился Систерну.

— Верните пакет этому русскому шкиперу. Как-то объясните ему, что я не имею полномочий вступать в сношения с русским царем, и пусть отправляется к себе восвояси.

Немного подумав, Лилье закончил:

— Поднять по сигналу эскадру. Курс вест. Мы возвращаемся к Гангуту.

На «Вердене» Мишуков с нетерпением ожидал унтер-лейтенанта. За это время он выходил на палубу и успел из отрывков разговоров шведов узнать, что эскадра эта послана от главного флота, что стоит на якоре у Гангута, флагман у них адмирал Ватранг, вымпелов там еще дюжина, корабли великие, по 60–80 пушек…

Когда головной корабль русской эскадры «Полтава» достиг Наргена, навстречу ему под всеми парусами спешила «Диана». Далеко на западе в мареве скрылись паруса шведской эскадры…

В журнале «Поденной записи» царя Петра появилась очередная запись:

«В 19-й день в полдни приехал в наш флот поручик Мишуков из шведского флота, который туда был послан с письмами, и рапортовал, что он встретил… шведские корабли в четырех милях от Наргена и посланные с ним письма хотел отдать самому шведскому вице-адмиралу Лилье, который тою эскадрою командовал. Но он ему себя видеть не допустил, и держали его, Мишукова, на корабле у капитана и писем не приняли долго… Как он мог приметить из разговоров того капитана, что они посланы были из главного флота от Ангута, от командующего их адмирала Ватранга, чтобы осмотреть наш флот, в какой силе оный состоит. И когда тот Мишуков спрашивал их, сколько имеют во флоте кораблей, и тот капитан сказал, что, кроме сих 6, имеют у Ангута 13 кораблей, в которых есть от 60 до 80 пушек… Шкипер, посланный от Мишукова, между прочими разговорами от шведских офицеров и матросов, когда он был у вице-адмирала Лилье на корабле, тоже слышал о кораблях, кои у Ангута…»

Слушая Мишукова, царь про себя посмеивался: «Захарка-то не ведает, что мне сие уже известно». После ухода «Дианы» в Ревель вернулся поручик Лавров. Он доставил письмо от Апраксина и весьма нужную персону — дезертира. Полдня допытывал его царь и, удовлетворенный, спросил:

— Как же ты посмел своего государя Фредерика покинуть и переметнуться к неприятелю?

Ничуть не смущаясь, Юнас Фалк пожал плечами:

— У нас так принято. Кто больше платит, там и служим. Иногда и шведы нанимаются к нам на фрегаты.

«Хорош гусь!» — подумал Петр и спросил:

— Ежели добро будут платить, пойдешь ко мне матросом?

В ответ датчанин приободрился. За последнюю неделю он отъелся на русских харчах.

— Если ваше величество не обидит деньгами, с великим удовольствием.

— Ладно, ступай, еще поразмысли.

Теперь, с приближением кульминации развязки, в руках Петра оказались неизвестные прежде козыри противника. «Не сомнительно, Ватранг посылал сюда эскадру Лилье не для легкой прогулки, шведы надеялись поживиться легкой добычей, не удалось. Быть может, следует ждать в гости Ватранга? Теперь нам не миновать схватки, и сила будет на стороне шведов. С другого боку, не должен Ватранг покидать Гангут. Туда вот-вот нагрянет Апраксин, и, погнавшись за двумя зайцами, шведы останутся с носом».

И все же Петра насторожил визит шведской эскадры.

А ежели пронюхают, что добрая половина кораблей без экипажей да без пушек? А ну, двинутся на нас всей армадой? Нынче кое-как выволоклись из гавани, ни тебе субординации, ни тебе диспозиции.

Не откладывая за полночь, сидел в своей комнате Петр вместе с Шелтингом и Сиверсом. Держали совет на случай повторного появления шведской эскадры.

В прошлую кампанию по причине разнобоя у флагманов эскадра Крюйса упустила возможность одержать викторию над шведами.