Ганнибал

Но и это еще не все. Даже беглого взгляда на политическую карту Италии того времени довольно, чтобы понять, что римскую территорию повсеместно «дырявили» многочисленные анклавы, представлявшие собой колонии латинской юрисдикции. Это были независимые города, которые имели свои автономные институты управления, своих магистратов, чьи граждане подчинялись своим собственным законам и местному праву. Правда, они имели возможность селиться в Риме, вступать в брачные связи с римскими гражданами и добиваться римского гражданства. Со своей стороны латины участвовали в финансовых расходах Рима и исполняли римскую воинскую обязанность, поставляя строго определенные в количественном отношении воинские контингенты, формируемые согласно «formula togatorum» [50](A. J. Toynbee, 1965, I, pp. 424–437). В уже упоминавшемся нами отчете Полибия (II, 24, 10) о численности римских войск, готовых к мобилизации в 225 году, фигурируют 80 тысяч пехотинцев и пять тысяч всадников, поставленных латинами. В сущности, латинские анклавы находились в весьма привилегированном положении (например, города Сполетий — ныне Сполето — на севере или Беневент на юге), а потому неудивительно, что во время войны с Ганнибалом народы nomen Latinum [51]демонстрировали непоколебимую верность Риму. Оставались еще территории, занятые римскими союзниками, уже перечисленные нами выше, которые формировали обширную защитную зону владений Рима и латинов как с севера, так и с юга. Мы скоро увидим, что именно в областях, занятых южными соседями Рима, в Апулии, Лукании и Бруттии, пунийскому главнокомандующему удалось переманить у римлян наибольшее число союзников и перетянуть их на свою сторону.

Пунийская армия покидает Новый Карфаген

Ганнибал, конечно, сознавал, что на долгом пути от Нового Карфагена до долины По его армия понесет потери. Поэтому он постарался укомплектовать ее возможно полнее. Полибий (III, 35, 1) утверждает, что накануне выступления из города карфагенское войско насчитывало 90 тысяч пеших и 12 тысяч конных воинов. Нам эти цифры кажутся сильно преувеличенными. Известно, что накануне перехода через Пиренеи Ганнибал оставил своему помощнику — одному из многочисленных Ганнонов, которыми пестрит история Карфагена, — отряд из 10 тысяч пехотинцев и тысячи всадников; такое же количество солдат он отправил назад, по домам. Через Пиренеи он повел остатки своей армии, насчитывающей к этому времени, согласно Полибию (III, 35, 7), 50 тысяч пехотинцев и девять тысяч всадников. Из этого следует, что после переправы через Эбро он потерял в боях 21 тысячу солдат, что все-таки многовато. По данным того же Полибия (III, 60, 5), после переправы через Рону войско Ганнибала сократилось до 38 тысяч пехотинцев и восьми с небольшим тысяч всадников, что вместе дает примерно 46 тысяч солдат (III, 60, 5). Следовательно, с момента вступления в Галлию он потерял еще 13 тысяч воинов, хотя никакими серьезными сражениями эта часть кампании не отмечена. Наконец, в Италию он привел войско, состоящее из 20 тысяч пехотинцев и шести тысяч всадников, и этой цифре можно верить, поскольку она фигурирует в той самой табличке с мыса Лациний, о которой мы уже упоминали (Полибий, III, 56, 4). Таким образом, получается, что с момента переправы через Рону до вступления в долину По погибло 20 тысяч солдат, что кажется совершенно невероятным даже с учетом чрезвычайно опасного и тяжелого перехода через Альпы. Одним словом, «усыхание» армии со 102 до 26 тысяч представляется чрезмерным, но поскольку вторая цифра достоверна, значит, пересмотру подлежит первая. Среди историков принято считать, что Новый Карфаген покинуло войско, насчитывавшее от 60 до 70 тысяч солдат, но никак не больше.