Ганнибал

Пацци помолился в капелле Пацци, опустившись коленями на каменный пол; сверху на него глядело его подобие — с медальона работы делла Роббиа. Он чувствовал, что его молитвы заперты в кружок апостолов, изображенных на плафоне потолка, и подумал, что выскользнуть оттуда они могут только в темную арочную галерею позади него и только тогда взлететь на небо, к Богу.

Огромным усилием он заставил себя думать о тех добрых делах, которые сможет совершить с помощью денег, которые он получит в обмен на доктора Лектера. Он уже видел, как они вместе с женой раздают монетки всяким там сироткам, воображал какое-то медицинское оборудование, которое они могут подарить какой-нибудь больнице… Он смотрел на волны Галилейского моря, которые, на его взгляд, выглядели почти так же, как волны Чесапикского залива… Он воображал себе, как прелестная розовая ручка его жены берет его пенис и сжимает его, пока не набухнет головка…

Он оглянулся вокруг и, не увидев никого рядом, произнес вслух, обращаясь к Богу: «Благодарю тебя, Господи, за то, что Ты дал мне возможность убрать с лица Земли это чудовище, чудовище из чудовищ. Благодарю Тебя от имени тех душ, что мы спасем от страданий». Неясно, было это «мы» лишь привычным использованием судебной терминологии или Пацци имел в виду свои партнерские отношения с Господом Богом; на этот вопрос мог найтись и не один ответ.

Та часть его существа, что была враждебна самому Пацци, сообщила ему, что они оба убийцы — и доктор Лектер, и он сам, а Ньокко — их совместная жертва, поскольку Пацци ничего не сделал, чтобы спасти цыгана, и даже почувствовал облегчение, когда смерть навсегда заткнула цыгану рот.

Молитва все-таки немного утешает, подумал Пацци, выходя из капеллы. Когда он шел через темную аркаду, у него возникло явственное ощущение, что он здесь не один.

Карло ждал под навесом Палаццо Пикколомини и пошел рядом с Пацци, когда тот приблизился. Они обменялись лишь несколькими словами.

Они обошли Палаццо Веккьо сзади и убедились, что задний выход на Виа деи Леони заперт, а окна над ним закрыты ставнями.

Открытой оставалась только дверь главного входа в Палаццо.

— Мы выйдем отсюда, спустимся по лестнице и свернем вбок на Виа Нери, — сказал Пацци.

— Мы с братом будем на той стороне площади, возле Лоджии. И пойдем за вами — на расстоянии. Остальные ждут возле Музея Бардини.

— Я их видел.

— Они тоже вас видели, — заметил Карло.

— От твоего ружья много грохоту?

— Не очень. Заряд-то меньше обычного. Но выстрел вы услышите, и после этого он быстро свалится. — Карло не стал упоминать, что Пьеро будет стрелять из тени у фасада музея, пока Пацци и доктор Лектер будут находиться на освещенной площади. Карло не хотел, чтобы Пацци раньше времени рванул подальше от доктора и тем самым заставил того насторожиться, прежде чем Пьеро успеет выстрелить.

— Нужно будет уведомить Мэйсона, что вы его взяли. Это следует сделать нынче же ночью, — предупредил Пацци.

— Не беспокойтесь. Этот старый хрен всю ночь будет молить Мэйсона по телефону, — ответил Карло, бросив на Пацци косой взгляд в надежде, что тому неприятно это слышать. — Сперва он будет умолять Мэйсона пощадить его, а потом начнет молить о смерти.

Глава 36

Наступила ночь, и из Палаццо Веккьо выгнали последних туристов. Многие, ощущая, как огромная масса средневекового дворца словно давит на них сзади, пока они бредут по площади, невольно оглядывались и поднимали глаза к зубчатому парапету, вознесшемуся в небо.

Зажглись прожектора подсветки дворца, освещая грубо обработанный голый камень, резко выделяя тени под высокими бойницами. Ласточки уже расселись по своим гнездам, появились первые летучие мыши, охоте которых больше мешали высокочастотные завывания электрических инструментов реставраторов, чем свет.

Внутри дворца восстановительные и реставрационные работы будут продолжаться еще час, исключая Салон Лилий, где сейчас доктор Лектер беседует с бригадиром реставраторов.

Бригадир, привычный к скудости финансирования и вечному нытью членов Комиссии по изящным искусствам, обнаружил, что доктор весьма вежлив, обходителен и чрезвычайно щедр.

Через минуту его рабочие уже собирали свое оборудование, сдвинув к стенам огромные полотерные машины и компрессоры и свернув в бухты бесчисленные силовые кабели. Потом они быстро расставили складные стулья для заседания Studiolo — нужно-то было всего двенадцать — и распахнули окна, чтобы запахи краски, политуры и раствора для позолоты выветрились.

Доктор настоял, чтобы ему поставили настоящую кафедру, и кафедру для него отыскали, такую же высокую, как церковная, в бывшем кабинете Никколо Макиавелли, примыкавшем к Салону, и привезли на высокой ручной тележке вместе со слайд-проектором.

Маленький экран, что прилагался к проектору, не удовлетворил доктора Лектера, и он отправил его назад. Вместо этого он попробовал давать изображение на защитный экран из грубого холста, покрывавший уже отреставрированную стену. Он растянул, закрепил холст, разгладил все складки, и убедился, что такой экран очень хорошо подходит для его целей.