Ганнибал. Роман о Карфагене

Быть может, он лишь в уме произнес эти слова, ибо от ужаса едва ли был в состоянии раздвинуть губы. Почти одновременно на него нахлынули воспоминания, сотканные из бесчисленного множества обрывков. Слоны на берегу Тагго, еще недавно мирно жевавшие сено, теснят, давят, поднимают хоботами, швыряют себе под ноги оретанов и веттонов и распарывают бивнями животы их коней. Гадзрубал, низко склонившийся над единственным оставшимся в живых наемным убийцей. Долгий разговор с Ганнибалом о его среднем брате и их предстоящих совместных действиях.

Даже в таком сочетании Антигон ощутил, как ужас каменной плитой придавил лагерь. Лица встречавшихся ему на пути воинов будто разом поблекли, и даже луна вдруг сделалась похожей на яркое пятно.

— Ты оказывал слишком большие почести погибшим врагам, — хрипло сказал Антигон.

Ганнибал выкинул в его сторону руку так, будто держал в ней меч. Едва содержимое мешка оказалось на столе, тело Ганнибала выгнулось, подобно туго натянутому, готовому вот-вот лопнуть луку. Затем оно как-то сразу обмякло, отяжелело и сгорбилось, а единственный глаз стратега вдруг словно расплылся по всему лицу, помутнел и блеснул слезой.

Созил мертвенно побледнел, отточенная палочка для письма выпала из его ослабевших пальцев, и лакедемонянин с тяжелым выдохом воскликнул:

— Ничто уже не спасет от гибели великий Кархедон!

Несколько минут он слепо шарил вокруг себя, затем кое-как встал и задернул за собой полог.

На столе лежала отрубленная голова Гадзрубала. Его покрытое запекшейся кровью лицо казалось спящим, не ведающим скорби и страданий.