Ганнибал. Роман о Карфагене

Голос Гадзрубала чуть не сорвался от еле сдерживаемого волнения. Антигон рухнул на низенькую скамейку, охватил ладонями кружку и даже не заметил, что Гадзрубал тут же щедро наполнил ее неразбавленным вином.

— Нет. Ему тогда было так мало лет… Он, наверное, совсем забыл меня. Какое я имею теперь право лишать его привычного окружения?

Антигон закрыл глаза и одним махом осушил кружку. Он слышат шуршание пера по папирусу, мерные шаги Гадзрубала и доносившиеся из-за тонких стен гортанные крики птиц, порой заглушаемые ревом одного из начальников отрядов, обучавшего новобранцев владению мечом. Из оцепенения его вывел громкий скрип сиденья.

— Как далеко отсюда Гамилькар? — Он разлепил тяжелые веки и нервно щелкнул пальцами.

— Десять — двенадцать дней пути, — Гадзрубал задумчиво почесал тростинкой нос. — Когда ты хочешь выехать?

— Завтра утром. Дорога очень опасная?

— В общем да, — ответил Гадзрубал. — А знаешь… Поедем вместе. Только послезавтра. Так и так мне нужно кое-что обсудить со стратегом. Здесь же все настолько запутано, что я могу отсутствовать хоть месяц — хуже не будет.

— Полагаю, наиболее ценные сведения лазутчики сообщат только тебе и Гамилькару, — Антигон встал и выдавил на лице улыбку, — а не твоим писцам-пунам.

— Мы же не хотим вредить здоровью Ганнона Великого, — Гадзрубал говорил мягко и доверительно, тщательно подыскивая нужные слова. — Вдруг он узнал слишком много и будет плохо спать. Ну зачем, к примеру, ставить его в известность о том, что мы сняли списки с его посланий римским сенаторам и купцам? Или о том, что именно происходит в различных частях Иберии. Ну ладно, хватит об этом. Что ты намерен делать до отъезда?

— Я бы с удовольствием посмотрел на ваше новое войско, — не сказал, а скорее выдохнул Антигон.

— Давай я пошлю к тебе молодого старшину конницы Магарбала, — что-то прикидывая в уме, предложил Гадзрубал, — Этот юноша очень дружен с Ганнибалом. Он тебе все покажет.

Стройному поджарому пуну на вид было не больше двадцати лет, однако он уже командовал тысячным отрядом катафрактов, набранных в окрестностях Кардубы. Магарбал был четвертым сыном небогатого судовладельца и очень гордился тем, что отец, несмотря на отсутствие средств, смог дать ему хорошее образование.

— Иберийские кони ниже нумидийских скакунов, — увлеченно объяснял он, — но зато гораздо выносливее. На них можно навьючить тяжелый груз, можно даже посадить еще и пехотинца — они и это выдержат.

Антигон согласно кивнул. Достаточно было взглянуть на щипавших траву на лугу за конюшнями лошадей, чтобы беспрекословно поверить Магарбалу. Если нумидийские кони отличались длинными стройными ногами, то иберийские — приземистым широким крупом.

— Ты видел, как сражаются нумидийцы?

Антигон еще раз наклонил голову и подумал, что вряд ли из его памяти когда-либо выветрятся стремительно летящие в атаку всадники Нараваса.

— В отличие от них иберы — гоплиты конницы, — Магарбал ловко поддел ногой широкую седельную луку из обшитого кожей дерева, — Наездники могут держаться за нее руками или даже упереться коленями. Поэтому они могут не только метать дротики, как нумидийцы, но и колоть длинными пиками. Ведь лука подкладывается под попону и закрепляется на брюхе коня.

— А где вы берете людей?

— Иберы — прекрасные наездники. Возьми кого хочешь — веттонов, вакеев, оретанов, карпезинов, лузитанов[123], ареваков. О Гамилькаре знают даже там, куда мы еще не дошли. Очень многих манит хорошее жалованье.

Увиденное в лагере необычайно поразило Антигона. Гамилькар во многом усовершенствовал системы военного обучения, описанные в трудах греческих стратегов. Глядя, как по сигналу трубы легковооруженные иберийские пехотинцы, ливийские гоплиты, балеарские пращники, лузитанские метатели дротиков, гетулийские и каппадокийские лучники из разнородного многоголосого скопища людей в течение нескольких минут превращаются в грозные боевые колонны, грек подумал, что им теперь не страшны овеянные славой римские легионы. Под звуки флейт и барабанов воины Гамилькара быстро перестроились в веерообразные линии, расступившиеся перед ринувшимися на них небольшими лесными слонами. Точно так же они поступили и с огромными слонами из ливийских степей. На спинах каждого из слонов помимо погонщика сидели еще четыре лучника. Следом, казалось бы, несокрушимой лавиной пошли в атаку катафракты в железных или бронзовых панцирях. Но эта бесконечная стена всадников почти сразу же натолкнулась на ощетинившиеся копьями и мечами шеренги.