Ганнибал. Роман о Карфагене

В условленный час воины в трех местах перешли реку, вновь стремительно понесшую свои темные воды, сжатые узким руслом. Последними через Тагго переправились слоны и несколько сот ливийских гоплитов. Выйдя на берег, они быстро сомкнули ряды и двинулись в сторону озаренной лунным светом равнины, где уже погасли почти все мерцавшие ночью огни. Их разведчики, вжимаясь в остывшую за ночь траву и каменистую землю, двигая перед собой выдранные кусты, подползли к немногочисленным дремлющим кочевникам и вырезали их одного за другим. Лишь нескольким удалось вырваться и громкими криками предупредить соплеменников о грозящей опасности. Но было уже поздно. Предрассветную тишину разорвал топот копыт и звон оружия. Переправившиеся ранее триста катафрактов и столько же нумидийцев под предводительством Ганнибала обрушились на полусонных и полупьяных веттонов и оретанов, нещадно избивая их. Они пронеслись по горячей золе ночных костров, по опрокинутым повозкам, сквозь мечущихся у опрокинутых палаток орущих обезумевших людей. А с запада, опершись правым крылом о реку, уже двигалась пехота Гадзрубала. За извилистой линией лучников и пращников шли, прикрываясь медными щитами, неумолимые и безмолвные тяжеловооруженные воины. Пространство между обоими частями войска Карт-Хадашта заполнили слоны и ливийские пехотинцы.

Выбежавший из шатра вождь оретанов Арангин даже не успел надеть шлем из железных колец с тремя гребнями.

Страшный удар швырнул его на землю, и кровь обгоняющими друг друга красными струйками побежала по траве. Он уже не почувствовал, как двое галлов схватили его за ноги и куда-то поволокли.

Год назад он дал Гамилькару клятву дружбы, затем вероломно нарушил ее, и теперь его ждала мучительная смерть. Гадзрубал, взглянув на Арангина, брезгливо поморщился и приказал бросить его под ноги слонам.

Когда вершины гор окутались розовой дымкой, все уже было кончено. Восьми тысячам кочевников удалось уйти, столько же осталось лежать на равнине.

Среди пленных оказалось множество знатных иберов. Половину из них Гадзрубаш объявил заложниками и увел с собой на юг. Остальных он через двадцать пять дней отпустил, дождавшись прибытия наездников Магарбала. Младшего брата Арангина, ставшего новым вождем оретанов, стратег даже сделал своим союзником.

Через два месяца Антигон, оказавшийся вместе с войском Гадзрубала далеко на севере, на землях салмантинов и ваккеев, получил от Бостара письмо с настоятельной просьбой срочно вернуться в Карт-Хадашт. Оказывается, второй человек в «Песчаном банке» под давлением Баркидов согласился занять место в Совете. Он с горечью писал, что не в силах теперь извлечь больше шестидесяти шиглу из одной мины и трудится свыше двадцати четырех часов в день. Понимая справедливость его слов, Антигон начал спешно готовиться к отъезду. Грек даже не мог предположить, что вернется в Иберию только через три года.