Ганс Бессмертный

Яромир ступал тихо, так что не был слышен супостатам. Как и все Бессмертные, в темноте видел, как днём. Витязь под кустами заметил четырёх данов. Трое спали, четвёртый таращился в темноту, и тёр кулаками глаза. Витязь жестами мудр показал воительницам, те без слов достали ножи. Воин бросил узкое лезвие, попавшее прямо в горло стража, и тот повалился на бок, захрипел, пытаясь дотянуться до товарищей. Девушки покончили со спящими быстро и милосердно, не развлекаясь. У костра же сидели лишь соломенные чучела. Другие тройки закончили всё также быстро. Теперь их ждал ров и частокол лагеря, и десять караульных на страже. Перед воротами горели старые дрова, отгоняя ночной мрак. Сидели и стояли датские воины, с щитами, луками, секирами в броне и шлемах.

Но Бессмертные встали за восемьдесят шагов, и шестнадцать стрел, пущенных с такого расстояния, перебили даже такую надежную стражу. Стрелы из богатырских луков дырявили обычный доспех, как заячью шкурку, стрелы даже пробивали шиты, вонзаясь до самого оперения. Они шли по натоптанной дорожке, привычно и хмуро смотрели на тела убитых и умирающих, но один из датчан сумел дотянутся до веревки колокола, и звон обрушил ночную темноту. Даже стрела Висны, пущенная в раненого звонаря, ничего уже не решала. В лагере раздались запоздалые теперь крики, заметались проснувшиеся испуганные люди. Тиудемир же занялся любимым делом- огнём из малого ночного фонаря стал зажигать смолу и бросать её в шатры и повозки вражеского лагеря.

Запылало всё вокруг, но тут на витязей набросились три десятка тяжеловооруженных рыцарей – крестоносцев, за ними встали стеной с сотню их оруженосцев, тут же принявшихся пускать стрелы в руян. Даже с расстояния в пятьдесят шагов стрелы не пробивали доспехи богатырей, а они, словно железные колонны, бросились вперед. Геда и Висна пускали стрелы. Датские мечи ломались как сухие тростинки о сибирскую сталь. В пять минут они срубили рыцарей, оруженосцы бросились наутёк. Богатыри продвигались к палатке короля, надеясь застать врасплох стражу. Не получилось , продвигались теперь через десятки изрубленных тел, заливавших землю своей кровью.

Уже светало, яркие лучи солнца, ещё красные, скользили по залитой кровью земле. Теперь грохот битвы был слышен уже с другой стороны.

– Горожане напали на лагерь саксонцев! – заметил Тиудемир.

– Точно…– согласился Лют.

Теперь против них вышли со знаменем воины короля, в яркой одежде и накидках поверх лучших доспехов. Эти воины были лучшими в войске данов, смелые, умелые и преданные королю.

– Сам король Вольдемар шлёт нам своих избранных воинов, – закричал Витень.

Началась страшная рубка, на богатырей враги напали с трёх сторон. Но витязи не знали устали, и перед ними вырос вал из окровавленных тел датчан высотой в три аршина, убитые лежали на раненых, а раненые на убитых. Вдруг, длиннейшим топором, асдинг снёс голову Висне, её брызнувшая вверх кровь окатила Люта с ног до головы. Яромир, своим мечом насквозь пробил позолочённую кольчугу слуги короля, и левой, освобожденной от щита, за косу подхватил с земли голову воительницы. Тело поднял Тиудемир, взвалив себе на плечи, оружие схватила Геда. Они стали отходить, да Вальдемаровы воины их и не преследовали, утомившись кровавым боем.

Но ополченцам арконцев против саксов пришлось туго, и Витень с десятком богатырей накинулся на войско Генриха Льва.

– Уходите в крепость, – крикнул старшина.

– Висна и Яромир, и Тиудемир идите, мы останемся, – громовым голосом добавил Лют.

Трое ушедших с телом нырнули в тайный ход, и дверь за ними закрыл волхв, ждавший их всё это время.

– Славомир, Геда без головы! – крикнула Висна.

– Вы знаете тайные покои. Отлежится, ничего, – ответил неуверенно волхв, не отрывая взгляда от обезглавленного тела девушки, с бессильно обвисшими руками.

Они повернули влево, здесь пол тоннеля был покрыт каменными плитами. Служитель богов зажег масляные лампы, осветившие это место под землей.

– Кто с ней останется?

– Яромир, – и Висна толкнула витязя в спину.

Тиудемир положил тело на скамью, и вышел, лишь напоследок глянул, поджав губы, на окровавленное тело. Яромир снимал доспехи, приподняв за плечи непослушную плоть. Пальцы скользили в застывшей крови, он с трудом нашёл крючки облачения. С трудом он снял латы, зерцало, налокотники. Стёганый под доспешник из серого был просто бардовым, и он полетел в угол.

– Не злись на себя, – прошептала Висна, снимая сапоги и штаны, – пойду, два ведра воды принесу.

Витязь переложил обнаженное женское тело на железную решетку, отрубленную голову приставил к шее. Голова завалилась влево. Он вздохнул, и взял с полки несколько валиков грубой ткани, набитых речным песком, и с их помощью ровно установил отрубленную часть к телу. Из сумы достал ленту из шёлка, и прикрепил голову к шее, стараясь примотать поплотнее. Кажется, пока всё получалось. Висна поставила ведра на пол, а Яромир обмыл тело от крови, потом обтёр и положил на лавку и укрыл одеялом.

– Я пошла, – и похлопала его по плечу.