Гапур — тезка героя

— Я не хотел, чтобы Жовхар заболела! Бабушка, не хотел!..

Бабушка замахнулась на меня, но не ударила. Она так и стояла рядом с поднятой рукой.

— Ты сведешь меня раньше времени в могилу, — устало и горестно произнесла она.

— Не сведу! — уверял я ее. — Честное-пречестное, не сведу!

Но бабушка не верила мне. Она все качала и качала головой, будто говорила про себя: «Эх, ты!»

Весь вечер в глазах у бабушки горели костерики обиды. Наверное, она жалела, что, встретив меня у калитки, не всыпала как надо. Теперь она исправляла ошибку и ругала меня изо всех сил.

— Я не удивлюсь, если земля разверзнется под тобой! — говорила она. — Ведь со дня своего рождения ты не совершил ни одного хорошего поступка! Люди не видели такого дуралея, как этот шалопай!

Я молчал, боясь еще больше разозлить бабушку. Я даже не сказал ей, что она говорит неправильно: первый раз у нее получилось: «Люди не видели такого дуралея, как этот шалопай!», а во второй: «Люди не видели такого шалопая, как этот дуралей!»

Часов в семь пришел первый гость. Это был дядя Абу. Потом появилась мама — она немного задержалась на ферме, так как хотела закончить вечернюю дойку. Вслед за мамой гости пошли косяком: тетя Напсат и ее муж-киномеханик — отец Сулеймана, внучатый бабушкин племянник, недавно вернувшийся из армии, объездчик Ина́л, двоюродный брат Инала, который, кстати сказать, приходится троюродным братом моему папе…

Набралось людей — полон дом. Все поздравляли меня с переходом в шестой класс, все мне улыбались.

И в тот момент, когда я таял от похвал, бабушка во всеуслышание заявила:

— Не стоит он даже такой похвалы! — Она показала гостям свой мизинец. — Шайтан он, отвергнутый богом!

— За что ты его ругаешь, Хагоз? — недоумевал дядя Абу. — Или он не джигит? Или он уронил честь своего героя-отца?

— «Джигит»! — насмешливо сказала бабушка. — Дуралей он, а не джигит!

— Что же он натворил? — захотел узнать дядя Абу.

Я похолодел: неужели бабушка все откроет?

Но она взглянула на меня, поняла мое настроение и вдруг спокойным голосом произнесла:

— Ничего особенного он не натворил. Плохо меня слушается — вот беда!..

А через минуту гости сидели за столом, ели куриный жижиг-галнаш, и бабушка, зайдя сзади, незаметно для всех погладила меня по голове, словно маленького…

Гости разошлись поздно, когда я лежал уже в постели. В «зале» остались только мама, бабушка и дядя Абу, — я понял это по их голосам.

Сначала они молчали, потом заговорила мама:

— Не знаю, что происходит с Гапуром. До четвертого класса учился хорошо. А в пятом — хуже некуда. Если так дальше пойдет, в шестом начнет двойку за двойкой таскать… Вот что значит, мальчик растет без твердой отцовской руки…

— Ну, это ты зря говоришь, — прервал ее дядя Абу. — Рука у меня тоже достаточно твердая. Несколько дней назад я имел с Гапуром собеседование. Наметили мы с ним кое-какие мероприятия…

— Это какие же? — заинтересовалась бабушка.

— Во-первых, нужно, чтобы он стал практичным, — заговорил дядя Абу. — Во-вторых — целеустремленным… Я ему, кстати, подарил прекрасную «Амбарную книгу». Если он будет записывать в нее все свои поступки и серьезно анализировать их, ошибки сойдут на нет… Вот, например, я в своей работе ставлю отчетность на первое место. За отчетность я и премию получил, и на совещании в Грозном меня отмечали…

— Хорошо, — сказала мама, — а о чем еще ты говорил с Гапуром? Ты ему не сказал, чтобы он налег на русский язык? С тройкой далеко не уедешь. Мог бы и в каникулы позаниматься…

— Мы говорили о выборе профессии, — объяснил дядя.

— Тут и говорить нечего! — вмешалась бабушка. — Гапур будет судьей — так я решила и от своего не отступлюсь!

В «зале» наступило молчание.

— Значит, вопрос о выборе профессии для Гапура остается пока открытым, — вздохнув, заявил дядя Абу.

— Для кого — открытым, а для меня — закрытым! — твердо сказала бабушка. — Уж во всяком случае, в трактористы я внука не отдам! Чтоб он ходил таким же чумазым, как этот безбожник Холак, упаси аллах!

Странное чувство испытывал я, слушая этот разговор. Мне показалось вдруг, что в душе у меня живут несколько человек. Если б они жили мирно, это бы еще ничего. А то ведь нет! Они спорили, косились друг на друга, и голоса их странно напоминали голоса бабушки, мамы, дяди Абу и Гамида Башировича. Я следил за спором голосов и все больше и больше запутывался.

В конце концов, если я хочу быть трактористом, почему мне обязательно нужно стать судьей? Впрочем, в летчики я бы тоже пошел. И в космонавты, хотя, признаюсь, об этом я даже мечтать боюсь. В общем, тут прав голос дяди Абу: вопрос о выборе профессии остается пока открытым…

А как быть с теми записями в «Амбарной книге», делать которые рекомендовал мне дядя Абу? Помогут они мне стать большим человеком или не помогут? Что-то неладно с этими записями. Вот сегодня, например, я вырядился в ведьму и напугал знахарку Жовхар. Что же теперь писать в «Приход», а что — в «Расход»? Да, на свете, оказывается, много вещей, которые не распишешь ни в какие графы…