Гапур — тезка героя

Мне думается, что такая безобидная внешность помогает Жовхар обманывать добрых людей. Бабушка у меня умная, она все мои хитрости в один момент разгадывает. Вот я и удивляюсь, как же не видит она хитростей Жовхар?

В ауле среди некоторых стариков и старушек Жовхар пользуется уважением. Они считают ее великой знахаркой. От Ивана Ивановича они не отказываются, но и Жовхар привечают. Лечит она людей не лекарствами, а заговорами. Я сам однажды видел, как она заговаривала болезнь бабушки: бросила тлеющие угли в воду, прошептала молитву, и все. Бабушка, смотревшая на эту процедуру с верой и вниманием, тут же сказала, что ей легче. Но я-то хорошо знаю: с помощью таких фокусов не вылечишься! И правда, не успела хлопнуть калитка за Жовхар, как бабушке снова стало плохо…

Иван Иванович лечит бесплатно. А Жовхар получает за свои фокусы натуроплатой — так про нее дядя Абу выразился. Дают ей яйца, мед, куриц. Каждое воскресенье Жовхар отправляется на базар и распродает там припасы. В ауле поговаривают, что денег у знахарки полный ларь. Так оно и есть, наверное…

Когда у меня появляется двадцать копеек, я их в одну секунду трачу. Если б мне дали даже миллион рублей, и тогда я бы его не прятал, не таил в ларе, а побежал в магазин и накупил разных разностей не только для себя, но и для бабушки, для мамы, для дяди Абу, для Сулеймана, для всех своих знакомых…

А зачем Жовхар столько денег? Не знаю. Между прочим, меня и злит больше всего то, что я никак не могу ответить на этот вопрос…

Я много раз говорил бабушке, что Жовхар ее обманывает. Что тут лечебного — бросить угли в воду? Чепуха это, глупый фокус! Другое дело, если б Жовхар, как доктор Иван Иванович, кончила медицинский институт, — вот тогда я бы ей поверил!

Бабушка слушать меня не хочет.

— Много ты знаешь! — насмешливо говорит она. — Яйца курицу не учат! Лучше не спорь со мной, а то разозлишь, пересчитаю скалкой все косточки…

И откуда у бабушки вера в эту противную знахарку? Поневоле подумаешь, что если Жовхар что-то и заговаривает, то, в первую очередь, голову…

Я не побоялся бы открыто сказать знахарке, что я о ней думаю. Такие мысли часто мне в голову приходили. Однако всякий раз я от них отказывался — не хотел бабушку злить. Ясное дело, она сразу бы встала на защиту Жовхар!

Я с бабушкой часто не соглашаюсь. А Жовхар, хотя и живет по-своему, чтобы подлизаться к бабушке, готова черного барана белым назвать, а белого — черным. Бабушка, например, говорит, что сегодня плохая погода, и Жовхар немедленно подтверждает: да, погода очень плохая. Бабушка говорит, что фабричная лапша против домашней ничего не стоит, и Жовхар тут же кивает: «Правильно, Хагоз, фабричная лапша не та, совсем не та». Бабушка ругает тракториста Холака, который изредка катает меня на тракторе, и Жовхар оживляется: «Дурной человек этот Холак, в бога не верит, испортит он, Хагоз, вашего мальчика…».

Но все это полбеды. Хуже, когда Жовхар начинает пороть чепуху про ведьм, которые-де прячутся в кукурузных посадках, и про покойников в белых саванах; эти покойники, так рассказывает Жовхар, встают ночью из могил, бродят по кладбищу и ждут не дождутся, когда поблизости появится человек, — тут они его хватают и уводят на тот свет…

Меня эти истории не столько пугали, сколько злили. Надо же, верить в ведьм и оживших покойников! Это только Жовхар может придумать!

Иногда какой-то шаловливый чертик начинает управлять моим языком, и я пристаю к бабушке:

— Скажи, бабушка, какие из себя ведьмы?

— Какие? Волосы у них длинные, на руках вместо пальцев когти…

— Ты их видела?

— Нет, — отвечает бабушка. — Кто их увидит, у того язык отнимется.

— А покойников в белых саванах видела?

— И покойников не видела… Не дай бог с ними встретиться. — Бабушка пугливо оглядывается на окно, словно по двору у нас уже расхаживают покойники.

— Откуда же стало известно, что на свете есть ведьмы и ожившие покойники?

— Люди говорят, — начинает сердиться бабушка.

— «Люди говорят»! — ухмыляюсь я. — Как же они могут это сказать, если, увидев ведьму, становятся безъязыкими, а встретившись с покойником — пропадают?

Бабушкино лицо темнеет от обиды. И, конечно, через секунду из Гапура я превращаюсь в «шайтана» и «дуралея»…

Не хотелось мне идти к Жовхар, но ничего не поделаешь, надо. Я перебежал через улицу, постучал в дверь и, когда в прорези показалось круглое личико Жовхар, выдохнул одним махом:

— Здравствуйте, бабушка просит, чтобы вы пришли… Заболела она…

— Приду, дорогой, приду, золотко, — затараторила знахарка. — Бабушка твоя — святая женщина, не уважать ее нельзя… А тебя аллах благословит за то, что ты ухаживаешь за бабушкой…

Я еле нашел в себе силы кивнуть Жовхар на прощание.

Целый час меня не было дома. Заглядывал я к Сулейману, потом пошел в школу и очень обрадовался, когда увидел объявление, что в будущую субботу проводится встреча по футболу между нашей школой и школой станицы Карабулакской. Только одна мысль меня огорчила: как будет обидно, если ребята-восьмиклассники, заправлявшие в футбольной команде школы, откажут мне и не включат в число игроков!