Гарь (СИ)

Ветер задул особенно остервенело и пришлось остановится, дабы переждать. Несколько долгих секунд она стояла в абсолютной темноте и дикие вихри проносились мимо. Ей показалось, что рядом кто-то залаял.

Огляделась — никого. Пожав плечами, пошла дальше.

Снова подняла голову. И разноцветных вихрей нет! Никаких нет, ну что за Жатва такая, простой буран, ничего интересного.

Треск дерева раздался так близко, что девочка вздрогнула от неожиданности и ускорила шаг на всякий случай. Тропа сделала небольшой поворот, и сразу за ним Овечка наткнулась на валежник, вырванный из земли с могучим корнем.

Под ним, на земле, укрываясь от назойливого снега и ветра, сидел человек. Сначала показалось, что это пень — уж очень было темно, но, приглядевшись, девочка поняла, что это либо пень с глазами, либо она ошибается.

Замерла. Затем осторожно, по-звериному, подошла ближе, всматриваясь в фигуру.

Фигура не шевелилась.

Сделав ещё один шаг, Овечка, наконец-то, смогла разглядеть сидящего.

Это был юноша, и для ужасной бури он был одет непростительно легко: тканевые сапоги, коричневые штаны, просторная рубашка цвета травы, немного старомодная, но ему шла. Поверх всего он накинул плащ, из-под капюшона которого выбивались светлые, почти белые волосы.

Он сидел и курил трубку, не обращая внимания на непогоду кругом. Глаза его были закрыты, а на лице играла лёгкая улыбка, словно мечты поглотили его настолько, что реальный мир стал неважен и не страшен.

Овечка прикинула, что сможет быстро и бесшумно проскользнуть мимо, если этот чудак не решит вдруг проснуться. Но стоило ей сделать шаг, как незнакомец тут же посмотрел прямо на неё.

— Доброй ночи! — сказал он и выпустил облачко дыма.

Девочка поглядела на него исподлобья.

— Горит Маяк… — пробормотала она.

Вообще она любила ещё незнакомых людей и легко могла подружиться почти с любым, но в данных обстоятельствах знакомству не радовалась. Но, помня заветы мамы, старалась быть вежливой.

Ветер задул так резко, что чуть не сбил её с ног.

— Иди сюда! — незнакомец оказал на бревно рядом. — Тут не дует.

Немного подумав и оценив силу непогоды, Овечка согласилась на предложение. Осторожно, сжимая нож в кармане, приблизилась к юноше. Он улыбался приветливо, и Анна уже готова была поверить в его дружелюбной настрой, но…

Один раз, в своих путешествиях с табором, она была в музее, где хранились всякие занятные экспонаты, в том числе и чучела животных. Там были и гигантские медведи, и трёхметровые змеи, и мантикора (как оказалось потом, поддельная), но сейчас Овечка вспомнила только арктическую лису с её белым мехом, очаровательной мордочкой и хитрющими злыми глазами.

Вот и глаза этого парня были, что у той лисы. Такие же холодные, под стать снегу.

Поэтому она не села, а осталась стоять рядом, пряча ладони в рукавах.

Незнакомец глянул на неё искоса и снова закурил. Овечка почувствовала себя неловко. Она хотела как можно быстрее дойти до фермы, но стоять под навесом из земли и корней было приятнее и теплее, чем брести сквозь метель.

Дала себе срок: если через десять минут снег не утихнет, она пойдет дальше

— Он не утихнет, — раздался голос юноши.

Анна вздрогнула.

— Что?

Пот струйкой пробежал по хребту. Он что, мысли прочитал?.. Собственно, что гадать, именно так Анна и спросила.

— Нет, — рассмеялся незнакомец, и смех его оказался на удивление чистым и успокаивающим. — Просто твои мысли были очевидны.

— А…

Овечка шмыгнула носом. Ну, да. Скорее всего.

Она всё же оставила себе условие, а пока решила не терять времени даром и завела как говорила мама “культурную беседу”. Села на бревно, но ладонь с ножа, который покоился в рукаве, не убрала.

Критично осмотрела собеседника с ног до головы.

— А вам это… не холодно?

— Нет. У меня тёплый плащ.

Верилось с трудом, конечно.

— А как вас зовут?

— Гран.

— О, какое чудное имя! — такта в девочке было немного. — А меня зовут Чёрная Овечка.

— Да ну, — картинно удивился он, а затем ухмыльнулся. — И это у меня-то чудное. Ты что, оборотень?

— Нет, я необыкновенная, — парировала она своим стандартным аргументом.

— А, ну это понятное дело.

Они помолчали, пялясь на метель. Гран курил трубку, Овечка глазела на небо, раздумывая над вопросами. Потом снова открыла рот.

— А что вы тут делаете?

— Сижу.

— Ой, нет. Не просто же так сидите в лесу, в метель, во время Жатвы.

Он вздохнул, но как-то ненатурально. Словно посмеивался над ней.

— Ну да, ты права. По правде говоря, я заблудился. Уже несколько часов блуждаю по лесу и решил сделать привал.

— М….

— Никого не встретило пути — все по домам попрятались. Я решил под валежником пережать. А ты тоже заблудилась?

— Нет… Я иду домой.

— О.

Тревога Анны сменилась жалостью. Конечно, он чудной, но нельзя же бросать человека во время напасти одного в лесу! “Всегда надо всем помогать” — это, можно сказать, было её кредо. Правда, она не очень хорошо понимала значение слова “кредо”, но уж больно оно её нравилось.

Резко встав, Овечка протянула Грану узкую ладошку.

— Пойдём! Я отведу тебя к дяде и тёте, там ты согреешься, поешь, переждёшь бурю, а утром мы поищем твою дорогу.