Гардемарины, вперед! Книга 1 и 2

Обычно делопроизводство в Тайной канцелярии начиналось с «поношения» от учреждения или лица о случившемся антигосударственном «важном» деле. Вопрос о «важности» был одним из главных в канцелярии. Например, подрались обыватели на рынке из-за проданной козы, один из подравшихся написал донос. Канцелярия решает, важное сие дело или нет. Если просто подрались - это отнюдь не представлялось важным, но если один из драчунов «изблевал речи, поносившие государыню или трон русский». Тайная канцелярия находила «важность» и заводила «дело». Или, скажем, дела о взятках, дрязгах или волшебстве. Каждое могло подлежать и Тайной канцелярии, и другому какому-либо учреждению: суду, Синоду. Так, в Тайной канцелярии священника обвинили в волшебстве, но судили все равно противу двух первых пунктов, потому что в волшебных тетрадях между списками наговоров и рецептами приворотных зелий нашли слова, поносящие царскую фамилию.

Как только заводили «дело», брали замешанных в него лиц и учиняли допросы, которые неукоснительно записывались на бумагу, так называемые «распросные речи». Перекрестные допросы, пыточные разговоры подшивались в «дело». Если нужно было привлечь свидетелей, то составляли «определение» о приводе их на допрос. Для обысков посылались подканцелярист или офицер с солдатами, на месте составлялись рапорты и опись найденных на месте вещей, все это тоже подшивалось в дело. Когда следствие кончалось, то на основании всех бумаг составлялся «экстракт», который слушал Ушаков, а впоследствии Шувалов, и выносил «определение», то есть приговор.

Итак, вооружившись знаниями о флоре и фауне этого тайного омута, мы можем смело продолжать путь за нашими героями. Для того, чтобы объяснить арест Белова, мы должны откатиться несколько назад, не намного, всего на несколько часов.

В тот самый четверг, в который было совершено нападение, Лядащев решил провести время с толком, для чего в полдень отправился в Петропавловскую крепость в тайный особняк к Дементию Палычу. В передней светлице, как называли самую большую и приличнее прочих обставленную комнату, он услышал много раз повторенное «Ба! Да это Лядащев! Как живешь-поживаешь?» Восклицания эти носили чисто формальный характер, и Василий Федорович, разумеется, не стал разливаться в подробностях своей жизни, однако на лицах некоторых чиновников было написано истинное радушие. Везде люди живут, и Тайная канцелярия не является исключением.

Лядащев не поленился, одну за другой обошел все восемь «конторок», в которых корпели над делами подканцеляристы. Когда-то одна из них с решеткой на окне и шатким столом с потайным ящиком служила ему кабинетом. Поболтали о том о сем. Дементий Палыч сыскался в подьяческой комнате. Лядащеву он не обрадовался. Василий Федорович сообщил, что зашел сюда просто так, по дороге, поскольку направляется в Летний сад к гроту, шум воды, дескать, очень успокаивает в этакую жару и способствует размышлению. Дементий Палыч ответил, что- как же, как же- знает он этот грот, но путь туда, если по плашкоутному мосту, долгий, а шум струй с таким же успехом можно послушать в саду подле Троицкой площади, там фонтанная струя, конечно, пониже, зато это рядом и народу вокруг поменьше. Пусть так, приятно иметь дело с умным человеком.

Лядащев вошел в небольшой, тенистый сад, уселся на ближайшей скамье, расслабился, надвинул треуголку на глаза. В листве над головой заливался щегол, а может быть, дрозд, словом, какая-то очень жизнерадостная птица. Скоро пение было прервано появлением человека, который шел, припадая на одну ногу. Он тоже сел на скамейку, тяжело вздохнул.

- Что носа не кажешь и к себе не зовешь?- спросил Лядащев, не открывая глаз.

- Потому что без надобности. Сведений, которые бы вас заинтересовали, мне получить не удалось.

- Так-таки и не удалось?- Лядащев сдвинул треуголку на затылок.- Так-таки и не знаешь, что Оленева держат на Каменном Носу в бестужевской мызе?

Дементий Палыч коротко взглянул на собеседника, а потом независимо вскинул голову, как бы пытаясь найти пиликающую в листве птицу.

- Что молчишь-то?

- А что говорить? - откликнулся Дементий Палыч не то чтобы развязно или нахально, но никак не раскаяние, мол, хоть ты меня и поймал, можно сказать изобличил, но сам ведь знаешь- нельзя назвать изобличением верность трону и присяге.

- Ладно.Я с тобой напрямик буду говорить,- строго сказал Лядащев.- У этого дела две стороны, и от тебя самого зависит, орлом или решкой его к себе повернуть.Что молодой человек ни в чем не виновен,это ты лучше моего знаешь. Невиновен и богат. Обозначь его дело как «неважное» и получишь хороший куш. Ты брови-то не супь, я тебе взятки не предлагаю, а только совет даю. А может быть, на Оленева еще и дело не заведено? Может быть, он все еще числится под именем Сакромозо?

Дементий Палыч неопределенно поерзал по скамейке, но промолчал.