Гардемарины

Конечно, лица курсантов он не видел, но видел и фиксировал равнение в шеренгах, равнение бескозырок, равнение по диагоналям, равнение взмахивающих рук.

Мавзолей пролетел незаметно и остался позади.

– И-и-и – раз! – раздалась команда второй и третьей шеренг, отменяющая равнение направо, и курсанты замаршировали дальше к храму Василия Блаженного или, как он назывался официально – Храм покрова Пресвятой Богородицы, построенного в честь взятия Казани войсками Ивана Грозного.

Начальник училища и его заместители выбежали из строя вправо и легкой рысцой припустили к Мавзолею, видимо, получать очередной нагоняй от генерал-полковника.

Карабин у плеча Алексея привычно давил слегка вниз. Правая рука сама находила его цевье, делая отмашки.

«А как хорошо и тепло в постели, а мы тут маршируем!» – мелькнула предательская мысль и куда-то сама исчезла.

– Правое плечо вперед! – скомандовал наш начальник факультета и, как бы придерживая нас обеими руками, слегка отведя их в стороны, стал заводить батальон на положенное нам место. Где-то сзади разворачивался так же второй батальон первого факультета.

– К ноге! – звонко щелкнули приклады карабинов о московскую брусчатку, – клац!

Сразу стало легче. Алексей выдохнул.

– Вольно! – правая нога автоматически расслабилась, и мы все выдохнули набранный еще перед прохождением воздух.

Два батальона, стоявшие в три часа ночи у Храма Василия Блаженного, ждали резолюции генерал-полковника.

Наконец он показался в районе Мавзолея и направился к морскому полку. Издалека было видно, как он на ходу о чем-то советуется со своим окружением, курсантскими начальниками, резко размахивая руками. Видимо, он уже принял решение. За ним бежала свита, не попадая в его длинные шаги. Среди серых шинелей черными пятнами выделялись морские начальники.

– Завалили опять! – тихо вздохнул сосед Алексея. Более четырехсот глаз с волнением всматривались в приближающиеся командование. Прожектора ярко освещали всю Красную площадь. И вдруг они погасли и лишь осталась пара прожекторов, направленные в лицо стоявшим у храма курсантам.

Из-за света прожекторов огромные тени начальников выглядели даже не реально.

Начальник 1-го батальона капитан 1-го ранга Шульц, как командир 1-ого батальона скомандовал:

– Равняясь, смирно! Для встречи слева на кра-ул!

Курсанты дружно подняли карабины на уровень груди и стали есть глазами, как положено по уставу, подходившее командование.

Начфак, приложив руку к козырьку и выпятив вперед грудь, направился было докладывать. Генерал-полковник досадливо высоко отмахнулся рукой от него, как от мухи, и остановил его рвение.

– Не надо! Не надо! Вольно, полковник! Вернее, капитан, э-э-э, какого у вас там ранга. Все! Спасибо! – он махнул рукой и добавил еще что-то явно непечатное.

Скорее всего, он устал не меньше курсантов.

– Вольно!

– Вольно! – скомандован командир батальона. – К ноге!

Глухо и единым стуком хлопнули карабины о бессловесную брусчатку.

Строй замер в ожидании резолюции.

То, что часть прожекторов уже погасли, настраивало курсантов на хороший лад.

Генерал-полковник прошелся вдоль строя в одну сторону, потом в другую. Видимо, думал, что сказать. Затем вышел к середине нашего строя, снял фуражку и платком вытер околыш ее внутри.

Несмотря на довольно прохладную погоду, всем было жарко. Курсанты молча ждали резолюции. Казалось, что они сделали все, что могли, и лучше пройти уже не смогут. Так же напряженно ждали резолюции высшего командования и офицеры, вглядывавшиеся в темноте внимательно в лицо генерала.

Генерал-полковник нахлобучил одной рукой на голову фуражку-аэродром и улыбнулся, а затем, выждав небольшую паузу, внезапно сказал:

– А что, моряки, вот так бы и надо было сразу! Извините, не знал, что вам надо было просто отлить, а потом лишь маршировать. Непростые вы ребята! Сложно оказалось с вами, не то, что с нашими армейскими!

Лица курсантов стали непроизвольно растягиваться в улыбках. Генерал усмехнулся, а затем сразу посерьезнел, приложил руку к фуражке и громко произнес:

– Благодарю за службу, товарищи моряки!

Курсанты сразу подтянулись и дружно и громко рявкнули:

– Служим Советскому Союзу!

До Алексея опять донеся от генерала запах хорошего коньяка. Видимо, он снова погрелся на Мавзолее.

Какое-то время генерал молчал и просто проходил вдоль строя и рассматривал молодые и довольные лица курсантов, а затем, поравнявшись с краем строя, повернулся к начавшему улыбаться адмиралу и жестко и громко приказал:

– Всех в казарму! Отдыхать! На сегодня – все! Разрешаю всем спать до обеда! Вот так! – добавил он по-простому и потер руки в коричневых кожаных перчатках.

Адмирал скомандовал:

– Смирно! На плечо!

Курсанты дружно вскинули карабины на левую руку.

– Ведите! – скомандовал генерал и, повернувшись, пошел быстрым шагом к мавзолею.

– Шагом! Арш! – донеслась команда.

Громко, цокая металлическими набойками ботинок и подковками по брусчатке, курсанты строем зашагали, отбивая шагами, за Храм Василия Блаженного батальон за батальоном, туда, где ждали машины.

– Левой, левой, левой! – доносились команды командиров батальонов.