Гарем

— Мой кузен большой трус, — откликнулся герцог. — Вы зря надеетесь увидеть его сегодня здесь.

— Форжера не волнует участь его невесты? — удивился Халид, не скрывая разочарования.

Мужчина, который приносит в жертву ради своей безопасности столь замечательную женщину, не достоин называться мужчиной. Не следует ли Халиду отменить торг и оставить Эстер себе?

— На этом аукционе запрещено торговаться через посредника, — предупредил Халид. Герцог тут же заверил его:

— Савон Форжер никогда не примет опозоренную невесту. Тем более что эту англичанку он и в глаза не видел. Ее ему навязали.

Халид усилием воли подавил нарастающий в нем гнев. Но в чем была причина его злости? В том, что план, задуманный им, провалился? Или ему было обидно за Эстер?

— Плата должна быть в золоте и выплачена полностью, прежде чем купленная рабыня станет собственностью нового владельца, — заявил принц, придав тону своему необходимую суровость.

— Мои карманы набиты битком, и я мечтаю их облегчить, — пошутил герцог. — Но почему вы не придержите столь ценный бриллиант для своей коллекции?

Халид оставил вопрос без ответа. Он вновь принялся разглядывать мужчин, собравшихся в зале и переговаривающихся между собой тихими голосами, как и подобает солидным людям.

Кто из них назначит самую высокую цену и завладеет Диким Цветком? Будет ли этот человек достаточно терпелив, чтобы сносить ее упрямство и безрассудные выходки? Исправит ли он ее характер нежностью или прибегнет к помощи плетки? И кто из них будет прижимать ее к своему телу и успокаивать, когда разбудит она его среди ночи отчаянным криком и слезами?

Малик вошел в зал и задержался на пороге. Резко оборвав беседу с французом, Халид устремился к нему.

— Рад тебя видеть, Малик.

— И я тебя, мой друг. От Форжера нет вестей?

— Герцог де Сассари явился набитый деньгами. Хоть он и знает, что правила запрещают торговаться за кого-то другого, но хитрый лис всегда придумает потом отговорку. Кто за ним стоит — мне неизвестно.

— Я говорил тебе, что Хорек не вылезет из своей вонючей дыры, — вздохнул Малик. — А где Дикий Цветок?

Халид пожал плечами.

— Надеюсь, Акбар держит ее за семью замками.

— И там, где никто не услышит ее воплей, — добавил Малик. — Впрочем, я слыхал, что Акбар обычно подкармливает свой товар дурманящим зельем.

— Что? — Слова Малика повергли Халида в изумление.

— А ты разве не знал? — удивился Малик. — Акбар слегка подбадривает доверенных ему красавиц, чтобы они не капризничали и веселили глаз покупателя.

А как твоя упрямица отнеслась к тому, что ее скоро продадут?

Халид промолчал. Ему представилась Эстер, запертая в темницу, забившаяся в угол в глухом отчаянии или глотающая из кувшина воду, отравленную дурманом.

Конечно, она вела себя с ним как зловредная бестия, но ведь ее оружием в схватках был только несдержанный язык, а на его стороне — сила и власть. Он когда-то поклялся, что никогда не применит к женщине силу, и вот все же нарушил клятву.

— Моя маленькая птичка прямо зашлась от восторга, когда я сказал, что вернусь домой из Стамбула вместе с ее кузиной, — беспечно заявил Малик.

Принц грозно взглянул на него.

— Что ты такое мелешь?

— А ты что бушуешь? — парировал Малик. — Я намерен купить Дикий Цветок.

— Со своими намерениями отправляйся прямиком в ад! — Сама мысль, что его друг может каким-то образом завладеть предметом его, Халида, желаний, была недопустима.

Трубный рев отвлек их внимание. Шестеро султанских телохранителей вступили в зал и принялись расталкивать толпу. За ними следовал в окружении еще дюжины янычар престолонаследник Мурад.

— Я велел тебе не высовываться из Топкапи, — тихо, так, чтобы окружающие не слышали, упрекнул Мурада Халид, приблизившись к кузену.

Янычары знали Халида и преклонялись перед ним за его военные подвиги. Поэтому он мог позволить себе подобную вольность в их присутствии.

Мурад скорчил недовольную гримасу.

— Разгуливать по Стамбулу тебе сейчас опасно, — продолжал Халид.

— Я не разгуливаю без причины. — Тут Мурад почему-то заговорщицки подмигнул стоящему рядом Малику. — Я явился сюда по делу. Желаю поглядеть на твою дикарку и, возможно, пополнить свой гарем еще одной усладой.

— Ради нее не стоило рисковать, — сердито произнес Халид. — Но раз уж ты здесь… — Он развел руками, как бы снимая с себя ответственность. — Извини, я должен отдать распоряжения Акбару начать торги и на время тебя покину.

Мурад милостиво кивнул, и Халид удалился.

— Ну что ты думаешь? — осведомился Малик.

— Думаю, что мой кузен без ума от своей пленницы.

— О, если б ты видел, как он томится от страсти, когда она рядом. Этот Дикий Цветок укротил в нем зверя, и он даже не смеет наложить на нее лапы. Но долго ли удастся ей дразнить Султанского Пса?

— У Халида нет шансов противостоять Стамбульскому Льву, — самодовольно заявил Мурад.

— Стамбульский Лев? Кто это? — Малик постарался скрыть улыбку, чтобы не задеть ненароком тщеславие наследника престола.

— Я решил, что впредь моим прозвищем будет Лев Стамбула.