Гарем

– Пытается ухватиться за кончик оборванной нити, хотя это бесполезно. Убийца мертв, а те, кто нас охранял, – тупые ротозеи. Я восхищаюсь твоей храбростью, ты спасла мне жизнь!

– Если бы я сознавала, что убийца покушается на тебя, я бы не стала ему мешать, – неожиданно для себя самой выпалила Эстер.

– То, что ты сказала, – неправда, – покачала головой Михрима. – Ты нарочно чернишь себя.

– Надеюсь, твои слова не означают, что ты теперь меня полюбила?

– Нет, но я узнала тебя получше.

– А как поживает Омар?

– Маленький евнух полностью выздоровеет к утру. Лекарь осмотрел его и дал лекарство.

Юная рабыня внесла кубок с шербетом и удалилась. Михрима добавила туда немного порошка, размешала пальцем и предложила напиток невестке. Эстер резко мотнула головой.

– Выпей шербет.

– А потом я засну?

– Да.

– Во сне я вижу кошмары.

– Какие?

– Они тебя не касаются. – Эстер была настороже и натянута как струна. – Лучше скажи, за что ты презираешь своего сына?

Михрима в крайнем изумлении уставилась на невестку и довольно долго хранила молчание.

– Несмотря на его прегрешения, я своего сына люблю, – наконец заявила она.

– Лгунам в вашей стране отрезают языки, – как бы между прочим заметила Эстер.

– Откуда ты взяла, что я не люблю своего единственного сына?

– Я слышала, как ты обвиняла его в гибели своих детей.

– Когда это было?

– Неважно, но я слышала это из твоих собственных уст.

– Временами горечь от утрат затуманивает мой мозг, и невольно обидные слова срываются с языка, – призналась Михрима. – Из-за своего уродства Халид должен быть готов к оскорбительным высказываниям в свой адрес, особенно со стороны женщин.

– О каком уродстве ты говоришь?

– О его шраме.

– Это не уродство. Это знак воинской доблести.

– Рада слышать это от тебя, – с сомнением в голосе произнесла Михрима. – Может быть, аллах и предназначил тебя, по мудрости своей, в жены моему сыну. Плохо лишь то, что он, всемогущий, ошибся немного и прислал дикарку.

Эстер оскорбилась, хотела вскочить и дать бой, но, пронзенная болью, вновь упала на подушки. Обида, беспомощность и боль – все вместе заставили ее горько заплакать на глазах у враждебно настроенной к ней свекрови.

Вошедшему в этот момент Халиду она пожаловалась:

– Твоя мать довела меня до слез. И рука болит нестерпимо.

Халид уже был готов обрушиться на мать.

– Я только хотела успокоить ее, – защищалась Михрима.

– Ты никого не способна успокоить. А все потому, что ты и есть воплощенное зло.

Оскорбленная до глубины души, Михрима направилась к двери, но с порога все же решилась дать совет:

– Если упрямая дура выпьет шербет, прописанный ей лекарем, то боль ее утихнет.

В ответ Эстер собралась с силами и крикнула:

– Ты зловредная, ядовитая ехидна, оставь меня без своих лживых советов!

– Я навещу тебя завтра утром, дорогая, – пообещала Михрима с улыбкой на устах.

– Чтобы убедиться, что я при смерти? – спросила Эстер.

– Разумеется, дорогая, – откликнулась свекровь уже из коридора.

– Обожди! – позвала ее Эстер. Михрима появилась в дверях спальни.

– Ты научишь меня, как дурачить торговцев? Михрима заметно смутилась.

– Я не понимаю, о чем ты.

– Я хочу научиться обводить вокруг пальца торговцев, как это делала ты сегодня. Халид подавился смешком.

– Торговаться – это не значит дурачить, – попыталась поставить на место зарвавшуюся невестку Михрима. – Все продавцы к этому привыкли и именно этого ждут от покупателей.

– Сможешь научить меня? – настаивала Эстер. Михрима выдержала паузу, как бы раздумывая, потом сказала:

– С одним условием. Если ты выпьешь шербет.

– Хорошо. – Эстер пошла на мировую. Халид поднес жене кубок с шербетом. Эстер сделала маленький глоток.

– Все до дна, – строго сказала Михрима.

– Ведьма! – пробормотала Эстер, чем вызвала усмешку Халида.

Когда она проглотила последнюю каплю, Михрима, не скрывая своего торжества, удалилась.

Халид отставил пустой кубок и присел на краешек кровати.

– Ты страдаешь по моей вине. Я не должен был выпускать тебя из дома, когда Форжер бродит где-то поблизости.

– А какое отношение имеет к этому делу Хорек?

– Бьюсь об заклад, что именно он организовал покушение.

– Кинжал был нацелен на твою мать, а не на меня, – резонно заметила Эстер.

– Разве это так важно, на кого покушался убийца? – Вопрос Халида показался ей странным.

– У Форжера нет причины убивать твою мать. Я сомневаюсь, что он направлял руку убийцы.

– Кроме него, некому, – возразил Халид. – Он стоит за этими всеми покушениями.

– Для чего ему нужна смерть твоего кузена?

– Хорек ненавидит всех нас. Моя семья держит его в постоянном страхе.

– Но это не самая веская причина, чтобы лишать жизни твоих родственников. Чаще всего злоумышленником является тот, на кого люди и не подумают. Вполне возможно, что за всем стоит женщина.

Халид не смог сдержать улыбку.

– В чем дело? Я сказала что-то смешное?

– Ты становишься очаровательной, когда, наморщив лобик, пытаешься рассуждать о причинах и мотивах преступления.

– Пытаюсь рассуждать? – обиделась Эстер. – К твоему сведению, женщины способны на то, что и мужчины, только это получается у них лучше.

– Женщины не убивают, – возразил Халид.