Гарем для чайников

Ну окей. Я недовольно убрал руку — кнопка все равно отказывалась гореть. Как-то плоховато для люксового отеля… Наконец на табло высветился верхний этаж. Дверцы распахнулись, и, стуча каблуками, Мами вышла. Я же снова нажал на кнопку, однако теперь не горело вообще ничего — словно лифт сломался и без моего участия.

— Он отсюда без моего разрешения не уедет, — сказала стоящая в коридоре Мами, даже не глядя в мою сторону.

— Тогда я по лестнице, — я покинул я кабинку.

В тот же миг дверь ближайшего пролета с грохотом захлопнулась — сама собой. Следом звонко щелкнула задвижка — чтобы уж наверняка.

— Ты тоже, — добавила Мами, — без моего разрешения не уйдешь.

Я раздраженно повернулся к ней.

— Какой-то у вас негостеприимный сервис. Постояльцы не жалуются?

— Пойдем, — бросила она и пошла вдоль этажа.

Лифт стоял как сломанный, лестница была закрыта. Мами цокала каблуками, даже не оборачиваясь, явно не планируя тащить меня силой. Я машинально хлопнул по карману брюк, где лежал медальон. Самое смешное, что она поступила бы так же: оставила бы свободу выбора, но отрезала все варианты. Внутренне выругавшись, я отстал от кармана и зашагал за ее сестрой.

Ep. 17. Хот Чикс Отель Три Звезды (VIII)

Хмурясь, я шагал вдоль коридора следом за Мами, которая на меня по-прежнему не оборачивалась. Сколько бы дверей мы ни прошли, на всех стояли одни и те же цифры, подтверждая, что весь этаж занимал один номер. Роскошный пентхаус под самой крышей — вдруг вспомнилась реклама. А еще вспомнилось, как Люци ругалась, что этот пентхаус достался не ей, а некому вип-клиенту. Думаю, я догадался, кто здесь жил — кто-то настолько важный, что даже Люци с ее гордыней в итоге успокоилась. Кому еще нужен такой высокий этаж? Прямо в небе. Поближе к дому, что называется.

Бахус говорил, что они называют его Архитектором. Видимо, из уважения к тому, что он построил. Так и подмывало заскочить в номер и спросить, какого хрена ты спроектировал такой дерьмовый мир?

Тем временем Мами дошла до служебной двери в дальнем конце коридора. Сама собой та услужливо распахнулась перед хозяйкой, демонстрируя уводящие вверх ступени. Лестницы вниз, к сожалению, не было. После короткого подъема перед нами — опять сама собой — открылась другая дверь. Переступив порог, Мами вышла на крышу. Я шагнул следом, и ветер со свистом шлепнул по лицу, словно отвешивая пощечину, как бы намекая, что я тут нежеланный гость.

Самый центр крыши занимал искусственный зеленый газон, на котором под зонтиками стояли плетеные диванчики с подушками и пледами. Местечко явно создавалось для релакса — для тех, кто любит быть повыше других. Однако сейчас здесь было пусто. Не останавливаясь, Мами прошествовала до высокого бортика перил, и я без особой охоты потащился следом, не понимая, зачем она меня сюда привела. Полюбоваться видом? Хотя вид и правда впечатлял. Город с такой высоты походил на детский конструктор с разноцветными домиками, зелеными островами пальм и длинной синей полосой моря. Люди казались крошечными движущимися точками, которые вдыхали во все это жизнь.

— Знаешь, — облокотившись на перила, вдруг заговорила Мами, — о чем мы с ней мечтали? — и продолжила, не дожидаясь ответа: — Мечтали подняться на самую вершину и заглянуть ему в лицо. Нам казалось, что вместе мы сильнее всех, что вместе мы непобедимы… Пока не решили бросить вызов раю. Никто не может бросить ему вызов безнаказанно. Тогда мы этого еще не знали.

В черноте ее глаз промелькнуло небо, которое с такой высоты казалось настолько близко, что вытяни руку и сможешь сжать облака. Разумеется, так только казалось — облака были гораздо выше.

— Уверена, — произнесла она, — ты знаешь эту историю. Сейчас ее все знают. Рай сделал все, чтобы она стала притчей, назидательным примером того, к чему приводят амбиции. Вместе с башней они разрушили наши мечты…

— Ваши, — поправил я. — Би не сдалась.

Мами окинула меня холодным взглядом и неожиданно усмехнулась — не иронично, а как-то обреченно, как смеется взрослый над наивностью ребенка, которую сам давно потерял.

— На самом деле мы с ней никогда по-настоящему не расходились и все эти годы шли параллельными путями. Пока она игралась с Данте и распивала вино со своими художниками, я с Медичи строила соборы и создавала крупнейшую банковскую сеть… Деньги моих фамильяров во все времена оплачивали эксперименты ее фамильяров. Деньги — единственная сила, которую мы можем противопоставить раю.

— А как же человеческое величие? — возразил я, вспоминая совсем другой разговор на совсем другой крыше, которая, однако, тоже принадлежала Мами.

Она снова усмехнулась.

— Ты бы даже не знал, что это такое, если бы не деньги. Только ими можно оплатить искусство и науку…

Будто влезая в разговор, ветер подхватил ее пепельную прядь, и она отрывисто закинула волосы назад — точь-в-точь таким же движением, как это делала Би.