Гарем и легкость. Книга от депрессии

И пусть первая жена не должна стать последней, особенно в этих землях; но уж когда-то надо начинать двигаться в направлении и семейных отношений!.. Да и не соскучишься с такой женой, это можно было утверждать совсем определённо.

Та незримая нить, которая успела протянуться между ними за эту считанную пару часов, проведённых вместе, лично Бронкса убедила только в одном: браки действительно заключаются на небесах. И иногда ты уже через час знаешь, что без этой фемины дальнейшая жизнь для тебя не то чтоб утрачивала смысл, а, скажем, уподобилась бы пресному сухарю заместо пудинга и жаркого.

Был, впрочем, один резон чуть потерпеть и не ломать пока дров. Бронкс поймал взгляд Макпал, когда она прикрывала за собой двери умывальни: девица на каком-то немыслимом бессловесном уровне умоляла его тем взглядом не делать глупостей и не горячиться.

— Легко сказать, — пробормотал гном себе на родном языке, а затем поглядел на огромные часы, висящие на стене заведения.

Жгучая ревность и неправильность происходящего, вкупе с его самыми неприятными мыслями, отравляли каждую секунду нахождения за столом с гнусным ушастым — без Макпал.

Которая там занята не пойми чем…

Неожиданно бывший полусотник почувствовал, что его подсознание захлёстывает то самое исключительно верное наитие, которое кажется дуростью только поначалу.

— Оу, любезный! — он уверенно подозвал подавальщика.

— Чего изволите? — тот предупредительно склонился над столом ровно через три удара сердца.

— Принеси-ка мне в большой пиале, — тут Бронкс сделал многозначительное лицо и засунул золотой в карман служки, — того особого чая, что наливают только на улице.

Долбаный дроу с другой стороны стола смотрел насмешливо и издевательски.

Слава всем богам, подавальщик, видимо, был послан если и не самой фортуной, то, по меньшей мере, её младшей сестрой.

Игнорируя эльфа, молодой орк склонился ещё предупредительнее и уточнил:

— Скажите, а вам в особый чай бергамоту случайно для крепости не добавить?..

То, как парень выделил два слова во всей фразе, определённо говорило: с гномами он раньше дело явно имел.

— А что у вас за бергамот к особому чаю?! — моментально вспыхнул неподдельным интересом Бронкс, автоматически силясь угадать, что именно местные трезвенники могут набузовать в пиво. Тут же, впрочем, осекаясь. — Ой, какая разница! — гном уверенно махнул в воздухе рукой. — Конечно, да! Несите с тем бергамотом, который у вас есть!

Сын подгорного народа терзался догадками ровно полсотни ударов сердца, силясь предположить, какую добавку в этом заведении могут сделать в портер для крепости.

Подавальщик его не разочаровал. Бухнув менее чем за минуту перед бывшим полусотником на стол большую и глубокую плошку, накрытую крышкой, он тихо сказал гному на ухо:

— Пусть зелень поверху вас не смущает! Запах вашего особого чая может быть сильным настолько, что будет ощутим и за соседними столами. Что, по ряду причин, нежелательно.

Бронкс приоткрыл крышку супницы, мгновенно уловил оттенок аромата оттуда и решительно засунул подавальщику в карман ещё пару золотых:

— Спасибо! Это идеальный чай!

— Рад был угадать ваш вкус, — вежливо и скромно опустил веки парень, раскланиваясь.

В супнице, как ни парадоксально, Бронксу подали самое настоящее крафтовое пиво, сдобренное доброй пинтой достаточно неплохого виски.

Разумеется, в иных условиях гном предпочел бы употребить эти напитки по отдельности, один за другим, не перемешивая их в единой посуде.

— С другой стороны, в дарёных серьгах пробу не проверяют, — разумно покивал он сам себе на родном наречии.

После чего решительно опростал добрую половину супницы одним глотком.

— Ы-ы-ы-ы-ы…! — сказал он тут же.

Похоже, с размахом чаепития Бронкс здорово погорячился. Подавальщик не просто абсолютно чётко понял, что нужно гному. Он расстарался даже сверх самых крепких ожиданий того: супница содержала восемь с половиной долей виски, а пива там было хорошо если одна-две десятых от объёма.

— А и виски у них неплох, — крякнул Бронкс, закусывая какой-то первой попавшейся травой с тарелки Макпал.

Решив не частить (уж больно горшок для супа был увесист), он досчитал до двух и решительно поднялся: пришедшее в голову правильное решение только окрепло в своей чёткой форме.

Бронкс прошагал на эстрадку, на которой вполголоса наяривал какую-то лободу пародийный (судя по замашкам) музыкальный коллектив.

Задав вопрос, Бронкс тут же получил на него ответ.

И уверенно вышел на середину сцены, отмахивая рукой оговоренную команду артистам.

Оркестр из хуманов заказанную им песню, оказывается, знал. И взял за аккомпанемент вшивых три серебряка.

Ровно через мгновение полилась мелодия проигрыша, и бывший полусотник девятой гномьей горнокопытной, дождавшись нужного места, во всё горло запел:

— Жаңбыр жаңбыр жау,

Бәрі мәңгі тұрмайды…

С нескрываемым удовольствием примечая прямо с эстрады, как из рукомойни, словно ошпаренные, выскочили двое дроу и заметались взглядом по залу — а кто поёт-то?