Гарем Пришельца

— Но тогда дети зарождались не в пробирке и не в маточном инкубаторе, как сейчас, а в женском животе. И о том, какие гены передаются ребёнку, никто даже и не думал. Потому и болезней всяких было полно, и жили всего семьдесят лет от силы.

— Да, — подхватил Пэррет, — а сейчас средний возраст — пятьсот! И не болеют ничем. А всё благодаря правильному генетическому отбору. Человек уже и умер давно, а его сперма, хранящаяся в банке, производит потомство. Взять хотя бы моего папашу. Умер за восемьсот лет до моего рождения, а до сих пор делает детей. У меня полно сводных братьев и сестёр, многие младше меня. Всё это потому, что у папаши хороший генетический материал. Мой генетический материал, наверно, достался мне от него, а то бы фиг у меня были дети. А у тебя, чувствую, гены неважные, потому что от твоей спермы детей не делают…

— Что за идиотский разговор ты завёл, — пробурчал Крип. — Спи давай.

— Интересно, а с Эштея можно зайти в межгалактический интернет?

— Можно, наверно… Всё-таки тебе надо выпить таблетку от ностальгии…

Они снова замолчали.

До рассвета было ещё далеко. В спальню сквозь полупрозрачную штору проникал приглушённый блеск взлетающих звездолётов. Приятели уснули. А ещё через полчаса приподнялась крышка чемодана, оставленного Крипом открытым.

Последняя полуживая космическая змея, затаившаяся на его дне под грудой белья, высунула свою тупую голову. Поводила ею, ориентируясь, а затем бесшумно поволокла своё полутораметровое тело к источнику энергии — человеческим телам. Энергия, излучаемая людьми, могла ещё на некоторое время продлить ей жизнь.

Змея взгромоздилась на кровать и оплела сразу оба тела. Крип во сне почувствовал, как его зачем-то стянули холодным ремнём. Ремень не давал дышать. Крип попытался освободиться от него и… проснулся. Он разлепил глаза и в ужасе облился холодным потом: его и Пэррета обвивала кошмарная космическая рептилия!

Очнулся и Пэррет, вытаращился на змею, затрепыхался, но рептилия держала его крепко. Слабым голосом он позвал приятеля. Крип, сдавленный змеёй, ничего не мог сделать. На его губах выступила пена, глаза выкатились из орбит. С минуту он дёргался в агонии, а потом откинулся навзничь и застыл.

Змея ещё несколько минут льнула к остывающему человеческому телу, впитывая его энергетику и тепло, затем тупой мордой приникла к шее Пэррета. В дикой панике тот снова дёрнулся, забил ногами, не удержался на краю кровати и вместе со змеёй свалился на пол.

Ноги его были свободны, и он пополз, не понимая, куда и зачем. Он подполз к шторе, откинул головой её край и упёрся лицом в прозрачную стену. В глаза ему ударили огни космопорта, но он не видел их. Змея уже протиснулась ему в зад и начала заползать в кишечник.

Когда в спальню вошли агенты Мелланоны, оба землянина были мертвы. Змея свернулась в желудке у Пэррета клубком, отчего живот у него раздулся, как у беременной женщины.

В человеческой утробе змее было хорошо. Лучше, чем в чемодане.

АДСКАЯ РУЛЕТКА

Пресыщенные созерцанием космических чудес, туристы недоумевали: звездолёт затормозил возле невзрачной безжизненной планеты. Неужели тут предусмотрена остановка? На Креаэрре они прогуливались по зеркальным пещерам с оживающими отражениями, на Унне парили в туннелях, искривляющих пространство, на Сейдане в нейтринных гондолосферах погружались в океан гипномузыкальной плазмы; но какое развлечение сулят им эти голые скалы, камни, воронки от древних взрывов и поля оплавленной почвы?

Зал, где они сидели в удобных креслах, походил на стереотеатр: на громадных обзорных экранах проплывали угрюмые, озарённые низким зелёным солнцем ландшафты. Ничего примечательного в них не было, даже попадавшиеся временами развалины циклопических строений и те вызывали скорее скуку, чем любопытство.

— Зачем нас сюда притащили? — ворчал лысый толстяк с сигарой в зубах. — Эка невидаль — развалины!

— В космосе миллионы планет, где есть точно такие же, — кривила нарумяненное лицо старуха, поправляя в волосах бриллиантовую брошь. — От них тоска одна!

— Немного терпения, господа, — улыбаясь, заговорил распорядитель круиза — высокий стройный человек средних лет, в безукоризненном голубом костюме и голубом галстуке. — Корабль сейчас приближается к одной очень любопытной постройке, чудом уцелевшей в пожаре грандиозной войны, которая уничтожила жизнь на планете сотни тысяч лет назад… А, вон она!… Взгляните налево… Нет, не развалины города нас сейчас интересуют, а та башня ещё левее развалин…

Звездолёт приблизился к упомянутой башне и завис примерно в километре над ней. Башня располагалась в центре круглого ровного участка, обнесённого сплошной массивной стеной. Участок в разных направлениях пересекали другие стены, не такие массивные и не сплошные, отчего при взгляде сверху он походил на примитивный лабиринт.