Гарем. Реальная жизнь Хюррем

Прошла неделя с тех пор, как он попросил себе ее. Не может же она довольствоваться тем, что всего лишь попала в число избранниц? Если она не забеременела, а Сулейман продолжит ею пренебрегать и дальше, придется ей вернуться в швейную комнату и жить без проблеска надежды на большее впереди.

Ну нет уж, она этому случиться не позволит.

Глава 12

Капы-ага пережил тысячу мучительных смертей за неделю после той встречи с Хюррем. Он весь трепетал от адского ужаса и всякий раз, заслышав шаги в коридоре, готовился предстать перед посланными за ним султаном истязателями. Спал он теперь урывками и в полудреме грезил о побеге. Но где ему было искать убежища от султана? Ведь империя его простиралась по трем континентам чуть ли не до краев земли.

И вот одним душисто-теплым вечером он отважился-таки на повторную вылазку вниз, в сад. Соловьи заливались в кронах платанов. Какая милая преисподняя! Каждый камень этого проклятого места таит опасность, подумал он, сколько бы пташек ни порхало среди деревьев.

Отомкнув мало-помалу старинным ключом замо́к, Капы-ага так же тихо, дюйм за дюймом, приотворил дверь во внутренний двор.

На лужайке у фонтана коленопреклоненная Хюррем корпела над лежащим перед нею на деревянном стульчике открытым Кораном, отблескивающим зелено-золотистым светом. Сама она была в сорочке из изумрудного цвета дамасской парчи и белых шелковых шароварах.

– Я сделал, как ты просила, – сказал он.

Хюррем мельком подняла на него взгляд и тут же вернулась к Корану.

– Говорю, сделал, как ты просила.

– Хорошо.

– Ну и?

– Что «ну и»?

– Теперь ты изволь выполнить свою часть уговора.

Она перелистнула страницу Корана. Капы-ага едва сдерживал ярость. Какое наслаждение, думал он, было бы отсечь ей сейчас башку! Покончить с этой выскочкой на месте! Увидеть, как фонтан крови ее жизни брызнет поверх слова пророка Мухаммеда на серую каменную стену. Если бы только одним этим решалась проблема…

– Когда возвращается султан? – спросила она.

– Завтра он выезжает на север, в Эдирне, на охоту. Вернется не раньше листопада.

– Есть еще одно условие.

– Я сделал, как ты просила. Так что не смей мне больше выдвигать никаких требований.

– Пока я ради тебя храню твою тайну, я могу делать, что мне угодно.

А ведь она права, подумал он. Снова меня держат за яйца. Жестоко поплатится она за это у меня рано или поздно.

– Ты сказала, что поможешь мне.

Хюррем закрыла книгу, поднялась и подошла к нему. К полному его изумлению, она провела пальцем по руке капы-аги сверху донизу и схватила его за ладонь.

– Я тебе помогу. Нынешней ночью твоя проблема исчезнет. И жить в страхе тебе больше не придется.

Мейлисса была занята вышиванием кафтана цвета золота для юного шехзаде Мустафы. Она поднесла рукоделие к окну, чтобы рассмотреть, хорошо ли всё у нее выходит, в тускнеющем предвечернем свете, – и тут услышала, как кто-то за ее спиной вошел в мастерскую.

– Что, испугалась? – спросила Муоми.

– Ничуть, – мотая головой, солгала Мейлисса.

– То, что тебе нужно, при мне. – Муоми поставила на рабочую скамью перед нею сине-белый пузырек.

Мейлисса вынула пробковую затычку с округлой головкой и принюхалась к содержимому.

– Дрянь какая-то.

– Конечно, дрянь. Это же яд в своем роде. Ты его заглоти весь залпом – и тебе от него сделается только дурно, а ребенка он убьет.

Мейлисса дрожащими пальцами закрыла пробку.

– Спасибо тебе.

– Ко мне это не имеет никакого отношения, – ответила Муоми, прежде чем уйти.

Глава 13

Кызляр-агасы проснулся от пронзительных женских криков. Решил поначалу, что кому-то из новеньких снится кошмар, – такое случалось. Но, проснувшись окончательно, понял, что дело там посерьезнее кошмара соплячки. Доводилось ему слышать подобные крики – из пыточной камеры. Он скинул ноги с топчана и нашарил деревянные сабо.

Судя по длине свечи, поспать ему дали не дольше часа. Прихватив свечу, он, как был, в ночной сорочке, поспешил в коридор.

Крики доносились из девичьей ночлежки этажом выше. Прихватив двух стражей, кызляр-агасы ринулся наверх.

Там он обнаружил катающуюся по полу в корчах и впивающуюся ногтями в некрашеные доски нагую Мейлиссу. От очередного спазма её скрутило в клубок и вырвало. Всё вокруг, включая постель и лицо ее, было замызгано кровью и рвотой. На губах несчастной пузырилась розовая пена.

Вокруг нее столпились бледные от ужаса девушки. При очередном рвотном позыве они с визгом отпрянули, будто боясь, что Мейлисса их этим заразит, но на этот раз она лишь разинула рот и выпучила мутные глаза, как рыба на воздухе, однако исторгла при этом из себя воистину нечеловеческие звуки. Затем, судорожно втянув в себя воздух, снова схватилась за живот, скорчилась и возопила.

Стражи попытались было поднять ее с пола, но она яростно отбрыкнулась. Подняв глаза, страдалица уставилась на кызляр-агу и обнажила зубы в улыбке сродни оскалу бешеной собаки. Кто-то тихо подошел сзади и встал у него прямо за плечом. Обернувшись, он увидел Хюррем.

Мейлисса указала на нее и попыталась что-то произнести, но захлебнулась кровью раньше, чем сумела вымолвить хоть слово.