Гарем стервозных мажорок

— Он родил ей? — Виктор не переставал обалдевать.

— Заделал в смысле. А ты ей докажи, что это она генетически неправильная из-за магии и препаратов, а не он! Ну и всю душу с него за жизнь вытрясла ревностями, все деньги, потом выпнула на улицу, сейчас корячится на алименты и бухает от безысходности — с дочками она не даёт видеться, у неё мамаша судья окружная.

— Ничего себе — история любви, — промолвил Виктор, когда уже подъезжали к Флотскому бульвару.

— Да таких историй сейчас — каждая первая с именными юнкершами, я за последние годы наслышался, как они парней, как же это слово ваше американское, молодежное, — мужик на несколько секунд задумался, — ээ, пикапят, вот!

— Пикапят?! — окончательно прозрел Виктор.

— А кому хочется без мужа нормального остаться или с совсем выморочным каким-то задротом без перспектив? Хороший муж для карьеры и для родни нужен, как реквизит успешности! Это девки такие — они активные, обеспеченные, феминистки, спортсменки, магички, умеют брать всё, что захотят. Долбанная аристократия, везде одни кланы, блат, коррупция, родственники, — начал яриться мужик.

— Ну так и охмуряли бы юнкеров своих!

— Да сейчас, нужны они тем юнкерам сто лет. Эти парни с ними могут совладать, но зачем тратить силы на стервозную феминистку и плясать перед её роднёй, когда вокруг полным-полно девок с нормальными характерами и запросами? Мне один так и сказал — пару раз можно чпокнуть, но никаких близких отношений вообще нельзя — сразу падает уровень магоэнергии, сразу результаты в учёбе снижаются, девки эти очень требовательные, тяжелые, нервные, ревнивые, задиристые, такие вот дела!

— Ну понятно, спасибо за поездку, — Виктор протянул ему полтинник, сдачу брать не стал.

— Это их любимые места, наверно специально именные казармы в восьмидесятых строили возле студенческих общежитий, прям вот как знали! — вздохнул мужик.

— До свиданья! — парень вышел из машины, поправил сумку и направился к парковым воротам, из которых он утром выходил на Флотский бульвар.

«Ничего себе, ждал я и ехали сколько», — на часах было пять минут восьмого, было уже облачно и начинало темнеть, поэтому Виктор быстрым шагом двинулся в парк.

Метров пятьдесят он шёл по центральной аллее, которая была засажена каштанами. Он оглядывался во все стороны — в парке было пусто, только ветерок трепал небольшой черный вымпел с белым косым крестом на невысоком флагштоке возле мини-стадиона. Виктор углубился в парк, но пока что ничего необычного видно не было. Он свернул на одну из боковых аллей, некоторое время ходил там, потом пошёл еще глубже, к небольшому водоёму с площадкой для детей. Там тоже было шаром покати, и ему даже сделалось немного не по себе. Походив так минут десять вдоль водоёма, он возле пяти небольших яблонь вдоль аллейки за водоемом увидел нечто странное — как будто бы плотное облако, которое чуть отсвечивало зеленоватым отливом.

Виктор сглотнул и двинулся туда.

«Других вариантов нет — надо идти прямо туда, несмотря ни на что!» — подбадривал он себя, пока огибал водоём и подходил к этому месту, довольно заросшему травой и мрачноватому.

— Прощай, Анжелика, бета-тест и этот странный, необычный мир, прощай-прощай, — Виктор пару раз глубоко вздохнул-выдохнул и углубился в туманный, чуть зеленоватый воздух.

Глава 10

Сначала не происходило вообще ничего — Виктор стал возле крайней яблоньки и с недоумением рассматривал ту легкую зеленоватую дымку, в которой он был.

«Странно очень, дышится свободно и легко, какая-то даже свежесть ощущается», — недоуменно почесал он себе затылок и практически в этот момент ощутил сильнейшую боль в животе. — «А-а-эх, как же больно то-о-о», — Виктор даже и не понял, как он оказался на травке под яблоней, скрутившись в позе эмбриона и держась за живот.

У него было такое ощущение, что он целый день ел несвежую копчёную рыбу с кремовым тортом и запивал это кефиром — скрутило так, что невозможно было дышать, хотелось просто выть. Он хватал воздух ртом, и секунд через двадцать начал ощущать, что всё вокруг плывёт, а он сам то ли теряет сознание, то ли куда-то погружается.

В глазах начало рябить, а в ушах появился некий крайне неприятный, высокочастотный шум. Через несколько секунд он начал ощущать, что проваливается в некий глубокий и беспросветный тоннель. Болело уже всё тело — Виктора как будто и трясло, и жгло, и знобило одновременно, а тоннель тем временем начал приобретать форму далеко по краям — он ощущался широким, круглым, извилистым, и с каждой секундой его стенки становились всё более холодного и пугающего серебристо-голубоватого цвета, а ещё они постепенно сужались. Виктор уже совершенно не ощущал тела, но боль нарастала и вскоре он с ужасом увидел, что впереди, неизвестно как далеко, появилась зеленая точка. Он чувствовал, что скорость его полёта нарастает, точка приближается с каждой секундой всё быстрее, и примерно через минуту или две такого полёта — а он уже потерял чувство времени, она начала превращаться в зловещий кислотно-зеленый треугольник.