Гаремные страсти

- Дракой ты ничего не добьешься, - преграждая ему путь, сказала Шарлотта таким тоном, что он с трудом подавил в себе желание вцепиться ей в глотку. - Не забывай о том, что стоит тебе попытаться напасть на султана, как его люди сделают из твоей головы чудесный крокетный шар. Так ты даешь мне клятву или нет?

По понятиям Патрика, это слишком напоминало шантаж, но какие-то остатки благоразумия подсказывали ему, что сейчас не время пытаться это доказать.

- Хорошо,- сдался он.- Я клянусь. Мы поженимся, как только попадем в Европу.

Глава 15

Наконец-то они отчалили, думала Шарлотта, стоя у борта «Чародейки» и всматриваясь в туманную даль. Сырой соленый воздух бальзамом вливался в ее легкие, и даже покачивание палубы под ногами казалось приятным. Она ни разу не оглянулась в сторону дворца: он и без того навсегда запечатлен в ее памяти.

Держась руками за ванты, к ней подошел Патрик, его темные волосы ласкал морской ветер.

- В каюте тебя ждет сюрприз, - сказал он.

Шарлотта долго разглядывала его чеканный профиль, до сих пор удивляясь, какую бурю чувств вызывает у нее одно его присутствие. Затем она набрала в грудь воздуха, словно собираясь нырнуть за борт в воду, кишевшую акулами, и ринулась в не менее опасную дискуссию.

- Мне кажется, нам не следует впредь пользоваться общей каютой,- сказала она, стараясь не замечать его удивления, хотя и понимала, что выглядит это по меньшей мере глупо. - В данных обстоятельствах это не совсем прилично,

- В каких обстоятельствах? - Он медленно повернулся к ней и прищурил глаза, а говорил непривычно низким от гнева голосом. - Разве ты забыла, что мы женаты?!

- Неправда,- тихо возразила Шарлотта, упрямо вздернув плечи. - Мы не заключали письменного контракта ни в одной из христианских стран.

Патрик вздохнул и крепко ухватился за снасти,

- Но ведь в Испании тебя это не волновало,- напомнил он.

- А теперь я пришла к другому выводу,- не сдавалась Шарлотта. - И мне кажется, что тебе лучше пожить в кубрике с командой, пока мы не зайдем в европейский порт и не найдем там судью или священника.

Его молчание было столь зловещим, что Шарлотта невольно вспомнила грозное безмолвие, наступавшее иногда в Пугетском проливе перед тем, как на него обрушивался жестокий зимний шторм.

- Мне кажется, миссис Треваррен, что вы несколько запоздало забеспокоились о целомудрии наших отношений. Или вы забыли, что носите моего ребенка?

Шарлотта изо всех сил старалась быстро найти достойный ответ. Она не сомневалась, что не в ее силах заставить Патрика любить ее против воли. Но если она еще утратит и его уважение, то у нее не останется никакой надежды.

- Нет, я прекрасно помню об этом, - наконец произнесла она. - Но я не буду твоей любовницей, Патрик.

- Ну что ж, ты вольна отправляться в Париж и жить в облюбованном для тебя Халифом особняке.

- Халиф предлагал мне выйти за него замуж с соблюдением всех формальностей. И, хотя я никогда всерьез не собиралась принимать его предложения, напоминаю тебе о том, чтобы ты яснее понял, что с моими чувствами нельзя шутить. Было бы весьма неблагоразумно пытаться завладеть мной с помощью пустых посулов.

Патрик ничего не ответил, но по его виду было ясно, что в эту секунду он больше всего на свете хочет вышвырнуть ее за борт на корм акулам. Шарлотта развернулась, от всей души надеясь, что сделала это достаточно изящно и драматично, и отправилась в капитанскую каюту знакомиться с сюрпризом.

На койке она нашла пачку отличных альбомов для рисования, перевязанную широкой голубой лентой. К сему прилагались: прелестный набор акварельных красок, цветных мелков, кистей и перьев и множество пузырьков чернил всевозможных оттенков.

Шарлотта была удивлена и очарована проявленным к ней вниманием, но все же упрямо решила не поддаваться добрым чувствам. Патрик слишком своевольный мужчина, и, если она с самого начала не установит границ в их отношениях, будущее ее можно считать безнадежным.

С улыбкой она взяла один из альбомов и коробку с цветными мелками и поднялась на палубу. Она не принадлежала к многочисленному в те времена племени любительниц строчить дневники - по крайней мере, у нее это выглядело не совсем обычно. Она доверяла бумаге свои мечты и переживания в виде рисунков. С того момента, как ее похитили на базаре в Риде, ей все как-то было не до занятий рисованием, и теперь возможность не спеша заняться любимым делом очень ее обрадовала.

Она нашла на палубе укромный уголок и уселась на огромной корзине, изящно подогнув под себя ноги. Стараясь детально воспроизвести все увиденное ею за последнее время, она изобразила и танцовщиц в гареме, и бьющихся на мечах мужчин, и шатер в пустыне, освещенный неправдоподобно огромной луной. Патрика она рисовала тщательнее всех, но почему-то он всякий раз выходил у нее в профиль, как в последние секунды их разговора.

- Очень недурно, миссис Треваррен, - раздался голос.