Гаремы. Все зло от баб?

– Да.

– Яд пещерного геккона?

– Я понятия не имею. Могу только рассказать, что он делает

– И что?

– Вызывает отек легких, разрушает кости.

– Яд пещерного геккона. Подлейший яд. Это ящерица такая, живет в пещерах, она сама небольшая размером, сантиметров тридцать в длину, но у нее на спине шипы, из которых выделяется этот самый яд. Если в пещеру забредает какое животное или человек, эти ящерицы стараются попасться так, чтобы обязательно поцарапались о них. Яд медленный, животное погибает не сразу, а в течение нескольких дней. Кости становиться мягкими. В итоге ящерицы пожирают его. Если человек решает заночевать в таких пещерах, обычно он не просыпается, и от него ничего не остаётся даже костей. Съедают все. Применение яда на арене строго запрещено, но яд геккона, из-за того, что его действие небыстрое, может остаться незамеченным. Меня-то он свалил, потому что я не спал двое суток и просто потерял сознание и свалился с коня больше от усталости. Так-то я бы до конца дня бы чувствовал только легкое недомогание.

– Если бы ты до конца дня не упал бы, я бы тебя уже и не смог спасти. Если бы пошло разрушение костей, я бы уже не смог процесс остановить.

– Ну, славно, значит, ведет нас Пророк, раз опять помог даже в этой мелочи.

И на этом мы закончили наш разговор, дальше была только дорога с минимальным общением. Приехав в город, мы устроили большой общегородской пир. Все праздновали, что мы выиграли право проведения большого турнира. А потом началась работа, в которой я оказался чужим. Ну, или может не совсем чужим, но каким-то не очень нужным. Первые две недели меня это радовало, а потом надоело. Я искал, чем занять себя в течение дня, а вечером шел к Лейле, вместе с ней ужинал, занимался любовью и шел обратно к себе. На следующий день все повторялось. Правда, я наконец-то разобрался с протоколом, убрал надоедающие мне сообщения при использовании сканера, разобрался с несколькими приложениями, до которых у меня так и не доходили руки, и продолжил откровенно скучать. В Средневековье было скучно, мы в двадцать первом веке все время привыкли жить в информационном потоке: телевизор, интернет, телефон. Мы постоянно чем-то занимаем свой мозг, а если нет информации, есть алкоголь, который занимается тем, что вычищает информацию из мозга. И мы называем этот процесс -«расслабление». В Средневековье процесс расслабления был точно таким же, но процесс насыщения мозга информацией был существенно менее интенсивным. Тут больше было физической работы, нежели умственной, а для меня и такой работы особенно не было. Ну ,кроме тренировок на арене, но и они сейчас были не очень интересными, так как в основном шла отработка приемов, спарринги были редки, хотя я и просил сотников мне их устраивать, на что они мне разумно отвечали:

– Спаринги все будут за три недели перед турниром, там и «Груши» опыта поднаберутся, и тебе будут занятия.

Отрабатывать приемы мне было скучно, к тому же, как кандидату не обязательно. И я еще и филонил. Правда мне полюбились конные прогулки, сейчас, когда уже наступила весна, стало значительно теплее. Я катался на моем коне все дальше и дальше от города, изучая окрестности, мечтая взять с собой Лейлу, но все еще не знал, как ей это предложить, как ей все рассказать. Она все-таки всю жизнь не выходила из стен гарема, и я боялся настолько расширять границы мира в ее сознании. Все ее рассказы про жизнь сводились к внутриполитической жизни гарема и новостей с потоком имен, которые я даже не пробовал запоминать.

– Вот, а вчера девушек на большой турнир отбирали, на ставку. Их же теперь, нужно в отдельное помещение перевести, что бы они там жили, в общем, отобрали. Я в комиссию вот входила, по мне они все такие красивые, так тяжело конечно расставаться, если придется.

Вот под такие вот рассказы я обычно засыпал, лежа на ее груди. Потом она обязательно будила меня со словами:

– Алеша, тебе пора.

И я с большой неохотой вставал и шел к себе. Хотел было оставаться у нее на всю ночь и уходить утром, но она побоялась.

– Утром могут евнухи прийти, а вдруг мы не проснемся, а там любое подозрение, и все, меня спишут, а тебя, в лучшем случае, кастрируют. И, как бы мне ни было неохота, я вставал и шел к себе.

Весна брала свое, садик около дома Лейлы начал зацветать и распускаться. До большого турнира оставалось уже меньше месяца. В город прибывали посольства, столбили места. Уже ни у кого не оставалось сомнений в том, что Эгиль станет «Городом Городов», и воеводы других городов спешили отдать почести Мазуру и застолбить себе место получше. Город расцветал, статус «Города городов» давал очень много, город становился столицей, все торговые караваны начинали идти через него. Трактирщик, у которого я обедал, рассказал мне, что впервые в истории «Городом городов» может стать настолько северный город как Эгиль. И что купцы, конечно, будут недовольны этим фактом, но тем не менее за два-три года все основные маршруты будут перестроены.