Гаремы. Все зло от баб?

Нег рассказывал про Хаббарта, из моей команды, который пропустил удар мечом в голову, кость вошла в мозг, но по какой-то причине он еще жил. Коммуникатор мне выдал о необходимости трепанации черепа, чтобы вытащить кость. Но, посоветовавшись с Миллом, мы пришли к выводу, что не в состоянии провести такую операцию, поэтому мы просто обработали ему рану и ждали, что он вскоре помрет. Но он оказался удивительно живучим, и, несмотря на огромную рану на голове, продолжать жить и даже пришел в сознание. Что с ним делать дальше, я думать не хотел, поэтому со словами: «Как Бог даст!» – я уехал в эту экспедицию, оставив его на милость Милла.

– Да он давно был должен помереть, как жив-то не понимаю. Половины башки нету, кости из черепа торчат, а он живой, даже жрет.

– Ну, видимо, Ангел его поддерживает.

– Да, точно высшие силы, у меня лично разумного объяснения этому факту нету.

– Так бывает, вон давеча в деревне у нас мужику оглоблей вообще голову снесло, так он без головы говорят жил неделю, – Нега понесло в деревенские байки, и рассказы, как где кто выживал при каких-то не возможных условиях.

– А вы слышали, как Милл Кия-то закодировал?

– Нет, как то упустил.

– Да он с вечера, короче, с ним вместе пить начал, ну и подсунул ему те грибы, о которых вы говорили. Ну и ночью Кию стало плохо, выворачивало наизнанку просто, а Милл значит, переодел Филла в белые одежды и лицо ему краской белой намазал. Тот подошел к Кию, когда он и голову от горшка-то оторвать не мог и говорит, так, мол, и так, будешь и дальше бухать сдохнешь как собака. Кий от страха сознание потерял. А когда, значит, в себя пришел, побежал в церковь, каяться в грехах-то своих содеянных. К вечеру Милл еще раз грибочками накормил и говорит, мол, давай выпьем. Кий ответил: «Никак нельзя мне, вот ангел божий приходил, запрещал», – а Милл ему, типа, фигня все давай по маленькой не больше. Тот, значит, не выдержал, и согласился. И как его опять в дугу то скрутило от рюмки-то. И все, теперь вообще не притрагивается. Свято поверил, что нельзя ему больше. Правда к котлу-то варочному, тоже пока подойти не может, тошнит его от запаха одного сильно. Но зато начал работу над основными котлами, а то никак приступить не мог. В общем Милл доволен результатом, говорит нужно это в отдельное направление выделять.

– Это я ему говорил, что так нужно.

– Он твоих лавров-то и не забирает, мы все знаем, что ты наш главный учитель.

– Не настолько уж и главный, вы сами много чего умеете.

И в такой вот болтовне мы и доехали до следующей остановки. За один переход мы проходили порядка сорока километров, за день сто шестьдесят, может сто восемьдесят. Всего нам предстояло преодолеть порядка семисот километров. На второй остановке мы обедали. Рыцари и церковники ели в таверне, а все прочие на улице. Еда была простой: вареная крупа с кусками копченого мяса. Не очень-то вкусно, но горячее. Гонцы шли впереди нашего посольства, и предупреждали о прибытии за два часа, так что хозяин таверны был готов, и времени на еду ушло не больше часа. На четвертом переходе, к нам подъехал Мазур и сказал:

– Алексей, послезавтра у нас будет одно задание, разведчики вернулись, нашли лагерь разбойников, мы пойдем быстрым ходом, а с тобой останется один из разведчиков. Вы пойдете за ним, это в стороне от основной дороги. Если среди нас будут раненые, вы их подбираете и догоняете колону. Останавливаться нельзя. Сегодня в таверне, в зале, будет совет по поводу завтра, там подробно план утвердим. Тебе быть.

Мазур закончил, и, пришпорив коня, ушел вперед. Мы с Негом переглянулись.

– Похоже, не будет нам легкой жизни в пути, да, Алексей?

– Ну, может хоть не ранят никого?

– Разбойники-то? Не думаю, они свою жизнь просто так не отдадут. Но лагерь, судя по всему, небольшой, раз одни рыцари справиться хотят. В прошлом пошли и стражники, и рыцари, да еще и пехоту в поддержку брали. Видимо за год много не успело набежать.

– А откуда они бегут?

– Да это бездельники, работать не хотят, вот на вольные хлеба и подаются. Может хозяйство сгорело или еще какая неудача. Там, на нейтральных, все время отребья набиралось. Сейчас вот меньше существенно стало, по крайней мере, по границам Маринии. Все-таки Мазур великий воевода, и порядок держит жестко.

– Да уж, молодец, что и говорить.

Еще одной особенностью в средневековье была возможность движения только в течение светового дня. К вечеру темнело, и вкупе с низкой облачностью, видимость была нулевая, двигаться по дороге было практически невозможно. Нег очень сильно переживал, что мы не успеем достигнуть таверны:

– Ох, опоздаем, придется нам в поле ночевать, а так не хочется. Это ж мы нормально не поедим, не умоемся. Ох, только бы вот успеть.

Но переживания Нега оказались напрасными, мы выехали из леса, когда художник начал стирать краски с холста осенней природы, что окружала нас. Впереди мы увидели огни таверны и деревушки рядом.

– Ну, слава Богу, успели! Теперь уж и пожрем и заночуем по-человечески. А я, признаться, уже так в туалет хочу, аж спасу нет. Дотерпеть бы.

– Зачем мне эти подробности Нег?