Гарфилд

Отрепетировав речь, Гарфилд запрыгнул на сцену и повернулся лицом к публике. Прожектор светил прямо над его головой, припекая затылок. Рев аплодисментов стал оглушительным. Гарфилд жмурился от яркого света, его галстук-бабочка болтался на шее, шерсть торчала из-под него во все стороны. Кот стоял перед ревущей толпой и первый раз в жизни не знал, что сказать.

Лежа в своей маленькой уютной кроватке, Гарфилд медленно открыл один глаз и сразу же зажмурился от лучей восходящего солнца, проникавших в комнату. Когда кот снова попытался заснуть, шквал аплодисментов превратился в резкий звон будильника. 7:23 утра. Гарфилд резко вскочил на ноги, положив конец своим мукам и своему сну. Утро мне бы нравилось больше, если бы начиналось попозже. Он зевнул и посмотрел на большую кровать, в которой крепко спал Джон Арбакл в красной пижаме с белыми полосками.

Гарфилд и его хозяин прожили бок о бок много лет с тех пор, как впервые встретились на кухне итальянского ресторана «Мама Леоне». Там и появился на свет огненно-рыжий полосатый котенок, весом около 2 килограммов, которого взял себе молодой холостяк, сбежавший из деревни покорять большой город. Отлученный от объедков одного из самых лучших местных ресторанов, Гарфилд начал приучать Джона к своим необычным гастрономическим пристрастиям. Первые же тренировки увенчались оглушительным успехом, потому что Гарфилду удалось заставить Джона делать то, чего хотелось коту: готовить лазанью и варить такой крепкий кофе, что от него можно было закашляться. Чем выше продвигался Джон по карьерной лестнице, тем, естественно, толще становился Гарфилд и тем сильнее росли любовь и взаимопонимание между ними. И даже теперь, когда Джон уже стал успешным художником- мультипликатором, Гарфилд принуждал его выделывать разные фокусы.

Кот пожелал доброго утра своему лучшему другу – плюшевому медведю Пуки, которого он откопал в ящике комода Джона много лет назад. Пуки был отличным слушателем, который всегда был рядом с Гарфилдом, когда это требовалось. Он никогда не требовал ни еды, ни внимания Джона и всегда готов был отдать пульт от телевизора. Никто, кроме Пуки, не знал всех секретов и желаний Гарфилда, даже Джон. К тому же Пуки ничего не мог разболтать, главным образом потому, что у него не было рта.

«Пуки, прикрой меня: Я выхожу», – Гарфилд осторожно вытянул заднюю лапу, чтобы определить температуру пола, затем выпрыгнул из своей маленькой кровати и пересек комнату. Он прошмыгнул мимо фотографий и других памятных безделушек, которые делают дом домом. Там стояла фотография, на которой кот тащил Джона за шнурки с лыжной базы, после того как последняя молодая девушка отказалась выпить с ним какао. А вот и Хеллоуин в тот год, когда Джон нарядился большой мышью. Рядом была фотография их похода, который, не приведи бог, когда-нибудь повторится. Целая неделя на природе при полном отсутствии телевизора! И все-таки хозяин Гарфилда был хорошим человеком, хоть и немного странным, а жизнь у кота была просто замечательной.

Джон не услышал звона будильника и продолжал храпеть. Это никуда не годилось. Если Гарфилд уже проснулся, то Джон должен принять душ и приготовить завтрак. Кот прыгнул на изголовье большой кровати и стянул покрывало с храпящего объекта своей любви.

Проснись и пой, Джон. Пора кормить кота.

Объект любви Гарфилда пошевелился и пробормотал: «Не сейчас, Гарфилд», – и снова захрапел, стиснув кота в своих объятиях. Гарфилд прижал уши и зажмурился.

И так каждое утро. Я – кот. Ты – мой хозяин. Ты должен руководить. Ты должен зарабатывать на жизнь. Ты должен встать, Джон. Так всю жизнь проспать можно.

Джон повернулся и натянул одеяло до подбородка, тихо бормоча, что ему нужно еще несколько минут. Улыбаясь во сне, парень глубоко вздохнул и еще сильнее прижал к себе теплого пушистого кота. Гарфилд поморщился и медленно пошел в наступление. Он высвободился из рук Джона и прыгнул на тумбочку рядом с кроватью, попутно повалив на пол фотографии, одеколон и множество всяких безделушек.